Был май. Стремительно катился к завершению мой последний учебный год. Последний, потому что я решила уходить на пенсию и озвучила это решение, дабы отрезать себе пути к отступлению. Причин было много- шестьдесят лет, больная старая мама, усталость, вызванная постоянной необходимостью толкать, заставлять, требовать с учеников, большинство из которых вовсе не испытывали тяги к знаниям.
И все-таки где-то внутри шла еще постоянная работа по взвешиванию «за» и «против», и жила в душе тайная надежда на то, что обстоятельства принудят меня поработать хотя бы годик. Надежда эта периодически выволакивалась на свет и пригвождалась к позорному столбу, но никак не изводилась под корень. Внешне это мое «взвешенное» состояние выражалось в большей, чем обычно, погруженности в себя и слезливости, которую я для себя уже называла «старческой».
Именно в таком настроении шла я майским утром в школу по выложенному плиткой тротуару улицы Площадной. Нежное детское «Здравствуйте» вернуло меня к реальности. Я подняла глаза и увидела ребенка возраста четырех- пяти лет, в штанишках по колено и сиреневой маечке. Улица была пустынна, и ребенок был нездешний- черные блестящие короткие волосы, угольки глаз, восточные черты лица. Это было похоже на появление Маленького Принца, только не в пустыне Сахара, а на улочке заштатного российского городка.
Я поздоровалась.
-Ты приехал сюда в гости?- почти утвердительно спросила я. И тут же, для разрешения сомнений иного рода, добавила- ты девочка или мальчик?
- Девочка,- ответил мой «Маленький принц». Я приехала в гости к бабушке.
- Как тебя зовут?
– Жасмин. Можно, я провожу тебя до тех белых роз,- сказала она, указывая на растущий впереди у дороги большой куст зацветающего белого шиповника.
-Хорошо, проводи.
Так состоялось наше знакомство. Оставшуюся часть пути до школы меня занимал вопрос- а как уменьшительно зовет ее мама, очевидно, русская, раз приехала в гости в нашу Костромскую глубинку. Я про себя стала звать девочку Жасминка.
Наши встречи не были регулярными. Но частенько, когда я шла на работу или с работы, на улице, недалеко от дома бабушки, гуляла Жасмин, одна или с местными детьми. Если она была одна, то несколько минут мы с ней шли вместе и болтали. Как все дети в этом возрасте, Жасминка была бесхитростна и откровенна, и постепенно передо мной проступали некоторые детали ее жизни.
В разговорах упоминались мама и бабушка, но никогда- ни папа, ни дедушка. Ни разу не приходилось мне наблюдать, чтобы взрослые звали ее домой или просто выглянули на улицу проверить, все ли в порядке с девочкой- очевидно, были дела и проблемы, занимавшие их время и мысли помимо Жасмин. Впрочем, наши встречи были короткими, возможно, просто они приходились на такие промежутки времени, когда девочка была предоставлена сама себе. Да и в нашем спокойном городке детей не «пасут» лет с трех и не боятся выпускать их на улицу одних.
Май перетек в июнь, и в школе вместо уроков шли теперь консультации по подготовке к ЕГЭ, на первое место выступило тревожное ожидание- как сдадут, трудные ли будут задания.
Как-то, когда я шла с работы и встретила Жасминку, я вспомнила, что в сумке у меня наряду с другими покупками лежат шоколадные конфеты.
- Подожди, я угощу тебя конфеткой, - сказала я и стала рыться в сумке. Как назло, пакетик с конфетами оказался на самом дне и добиралась я до него довольно долго. Жасмин терпеливо ждала, бережно взяла конфетку, поблагодарила и побежала домой, через дорогу. А я подумала, что сладостями этот ребенок не закормлен.
Я поведала Жасмин, что в июле приедет ко мне из Костромы внучка Женя, которой пять лет. Хорошо бы вам играть вместе,- сказала я.
-А июль, это долго? Мы уезжаем двадцатого июня, мама скоро поедет за билетами на поезд.
Суета с экзаменами отодвинула мысли о Жасмин. Двадцатого как раз сдавали мой предмет, физику, и я даже забыла о том, что это день ее отъезда.
Двадцать первого я пошла к пяти часам вечера на выпускной в девятых классах, и, когда вышла из своего переулка на Площадную, вдруг вспомнила, что Жасминка уже уехала. Стало грустно, что этот маленький человечек мелькнул в моей жизни теплой искоркой и навсегда исчез для меня.
И вдруг… Чудо случилось во второй раз- на тротуаре стояла Жасмин.
-Разве ты не уехала?- воскликнула я.
- Мы уезжаем завтра, рано утром, в 9 часов.
Я прижала ее к себе и погладила по жестким волосам.
-Ничего, ты приедешь на следующий год.
- Нет, я больше никогда сюда не приеду.
«Никогда» было произнесено как-то не по-детски серьезно и печально.
- Почему? Тебе, наверное, здесь скучно.
- Нет, мне здесь весело. Но мама так решила.
- Где ты живешь?
- В Тешкино (или Тишкино, я не поняла). Два поезда, да еще маму надо тащить.
- Как это- маму тащить?
- Сказали, маме надо помогать нести вещи.
- Вы здесь без папы,- задала я бестактный вопрос.
- Без папы.
Жасмин вдруг засмеялась и быстро заговорила.
- Мама хотела жениться на дяде Славе, но он все время пьяный приходит.
Ходит и ходит пьяный. И мама теперь не знает.
Я опять-таки не поняла, где этот пьяный дядя Слава- здесь или в неведомом Тишкино.
-А у тебя есть сестра или брат?
-Да, маленькая сестра. Ну, давай до белых роз, ладно?- и она легко побежала вперед, по пути стараясь поймать порхавшую бабочку.
Я пошла дальше одна, глаза у меня были на мокром месте, и я отворачивалась от редких прохожих, попадавшихся на пути. Надо купить девочке какой-нибудь подарок, пусть вспоминает меня и наш городок- мелькнула мысль. Я зашла в магазин, где скучали две мои бывшие ученицы, и купила самую дешевую Барби, всего-то за сто с небольшим рублей, положила в сумку и пошла в школу, думая о том, что увижу Жасмин завтра утром, до ее отъезда.
Выпускной потянул чашу внутренних весов в сторону «уйти». Если мальчики еще были милы и непосредственны, то вычурно, по-взрослому одетые и накрашенные девочки были и жалки, и смешны, и фальшивы. Ни одна не улыбнулась искренней радостной улыбкой, когда директор вручал аттестаты.
И весь выпускной меня не покидала мысль, что мы в школе делаем что-то не так, раз из таких, как Жасмин, открытых и естественных, вырастают потом такие вот работающие на публику кривляки. Доконало меня родительское послание детям, пафосно зачитанное одной из мам, работающей в высокооплачиваемой конторе. Во главу угла было поставлено слово «успешность», и весь родительский наказ сводился к призыву быть успешными людьми. Настроение не подняли ни букет хризантем, ни дежурная коробка конфет.
Я шла с выпускного, стараясь шагать быстро. Было около семи вечера, и я надеялась, может быть, Жасмин еще на улице. Так и оказалось. Издали я увидела, как она вместе с другими детьми бежит к калитке чужого дома
и вот- вот скроется за ней.
-Жасмин,- трижды громко крикнула я.
Жасмин услышала, резко повернулась и побежала ко мне. Наверное, было что-то в моем крике, напугавшее ее.
- Что? Что?- тревожно спросила она, подбежав ко мне.
- Вот, это тебе от меня подарок на память-сказала я и вынула из сумки пакетик с куклой.
Теперь испугалась я.
-Мне? Это мне?- закричала Жасмин.
В этом крике было не просто удивление- требование немедленно подтвердить сказанное , и какая-то угроза, и страдание.
Наверное, если бы я в следующее мгновение не сунула ей эту куклу в руки, маленькое сердечко не выдержало бы и просто разорвалось.
Я не услышала ни спасибо, ни до свидания. С куклой в руках Жасмин рванула через дорогу, к стоявшей у дома немолодой женщине, очевидно, бабушке. Я быстро пошла прочь, но слышала, как она кричала ей:
-Мне купили, купили, тетя…
Слезы застилали мне глаза, но, сворачивая в переулок, я все же оглянулась. Девочки уже не было, наверное, она убежала домой показывать куклу матери.
Бабушка Жасмин стояла и глядела мне вслед.
Дома, проревевшись, я стала искать в Интернете Тишкино, Тешкино- нашлось их множество, в разных областях, но фото были похожи- деревенские дома, поля с печатью заброшенности- и я прекратила бессмысленное листание фотографий, только подтверждающее мои догадки о нелегкой жизни малышки- бедная российская деревня, одинокая, а, значит, несчастная и вечно недовольная мать, помышляющая об устройстве своей личной жизни. А вокруг- «дяди славы», отличающиеся разной степенью хронического алкоголизма. А где родной отец Жасмин, кто он, и знала ли она его- остается только гадать. Бедные первенцы- нынче редко кто из них растет в семье с родным отцом.
Много мыслей перелопатила я в этот вечер, все их теперь и не припомню. Поняла я одно- почему говорят- «что старый, что малый». Главное не в том, что один еще не умеет, а другой уже не может многие вещи. Главное- что судьбой твоей в эти два периода распоряжаются другие, пусть и близкие, люди, а твой голос мало что значит, потому что с тобой еще (уже) никто не считается.
Вырастай скорей, Жасминка, и строй свою жизнь так, чтобы быть счастливой. Я очень хочу, чтобы у тебя это получилось.