Котлы кипели на кострах,
Из грешных туш - супы с наваром
Готовил здешний патриарх,
И раздавал чертям, задаром.
В сосуды, в виде черепов,
Ковшом, что с ручкой из ключицы,
Плескал, когда был суп готов
С глазами жертвенной волчицы.
В том мире каждый знал закон,
Что веял холодом по коже.
И если кто проник тайком,
Тот съеден был с костлявых ложек.
Там ветер вносит запах смрада
В большие ноздри пятаков,
Тот аромат для них услада,
Как привкус спелости врагов.
На пир собрались черной массой,
Завыли горлом в предвкушении,
Лишь иногда взглянув с опаской
В огромный бак, где шло кипенье.
А между тем, до скал пещеры,
Где создан был сей темный мир,
Шел странник света, будто в сфере,
Тайком пробравшийся на пир.
Разнюхал здешний патриарх
Кусок мясной из нежной плоти,
Но был глазах какой-то страх
Приведший повара к икоте.
В часах из блюда стрелки тлели,
Скелет кукушки крикнул раз,
Все черти дружно на пол сели
Узрев, что нервный патриарх.
Как будто в смраде Богом пахло,
Кто был тот светлый человек,
Который так вошел, без страха,
В пещеру к ним, которой век
Никто не смел к ней прикасаться
Проклятье в ней, замок с небес,
Подвид их мог лишь опасаться
Того, кто нес по жизни крест.
И старый царь почуял лихо,
Не званый гость ему, как ладан,
Окрикнул слуг он как то тихо,
Достав из гроба старый саван.
И приказал « встречайте гостя»,
Метнулись черти к входу в зал,
Врата открыв, коль так их просят,
Свершив особый ритуал.
Хребет, огромной с виду рыбы,
В замочной скважине крутили,
Раздвинув две гранитных глыбы
Проход от врат освободили.
И стали ждать, скелет кукушки
Когда пробьет двенадцать раз,
Их страх виднелся до макушки,
Когда раздался громкий глас.
Как гром, и ангельские трубы,
Звучал он между мрачных стен,
Несли слова святые губы
Касаясь светом мрачных тел.
Их обладатель плыл над полом
Огромной каменной пещеры,
Сметая всякий прах подолом,
Свисавший вниз из светлой сферы.
Кто он, чертям ответ был ясен,
Поклон лишь часть того признанья,
И хоть он был для них прекрасен
Не мог смягчить их наказанья.
Во всем баланс из тьмы и света,
Чтоб день и ночь меняли сутки,
Блюдит сей признак человека
Отбросив в сторону все шутки.
Вошел, врата раздвинув шире,
Окинув взглядом пол с чертями,
Видать, и правда, в этом мире
В котлах все грешники кричали.
Встал патриарх, прошел немного
Скривив в ухмылке жуткий рот,
«Видать, не сложно тронуть Бога»
Сказал проклятый небом род.
Прошу присесть и ведать дело
Зачем пришел столь важный чин,
Он произнес довольно смело
Чуть в след добавив « Господин».
Вся свита, вмиг рогатой массой,
Сбежала в стороны, вдоль стен
Господь давил их светлой пасхой,
Как будто мрак попался в плен.
Лица его никто не видел,
Лишь светлый лик сиял как солнце,
Как будто вся его обитель
Во мрак пришла, сквозь губ оконце
Он молвил праведной молитвой,
Слова до слез пронзали тело,
За то, что кровь была пролитой
На пол из праведника где-то.
За то, что душ в котел без счета
Кидали черти очень много,
На грешных туш была лишь квота,
Приказ, нарушив этим Бога
Я умер в теле человека
Чтоб к вам забраться в мрачный погреб,
Закон из ветхого завета
Для вас остаться в новом мог ли?
Ответ звучал лишь дрожью тел
И стук копыт о пол пещеры
Стоял такой, что каждый млел,
От Бога слов и светлой сферы.
Я разрушать ваш скудный мир
Не стану, создан он для грешных,
Вся сущность жизни - вечный пир,
Возьму лишь праведников верных.
Иной закон, другие страсти,
Бокал пасхального вина
На пирный стол упал и страхи
Текли на пол к земле до дна.
Вкушали запах пятаками
К стене прижатые враги,
Их патриарх бит батогами
За все свершенные грехи.
И все, кто в мире том остался,
Закрыт на век от света Богом,
А кто к нему душой прижался
Теперь в Раю под светлым оком.
Все жить хотят, грехи отбросив,
Наверно вечно на планете,
Но ждут, греша, когда их спросят
О том, что писано в Завете.
А там супы из туш с наваром
В котле готовит грешный повар,
Иль райский сад с пасхальным варом
В бокал нальют с причастьем Бога.
Есть выбор всем, и каждый знает,
Встаешь с утра в душе молитва,
Господь на небе всех узнает
Осталось выбрать вектор лифта..