Целуешь меня, как ребёнка – в темя,
а ведь хотел целовать иначе.
Вся эта лю/боль – запретная тема,
мой седоволосый любимый мальчик.
В снега Сибири ко мне ты рвался,
и прыгало сердце теннисным мячиком.
Ты и вдали всегда оставался
седоволосым любимым мальчиком.
А жизнь ... Она насквозь театральная.
(Об этом Шекспиру шепнули демоны).
Закрой глаза: суета вокзальная.
Билет жжёт руку. Губы – на темени.
А жизнь – пирог из физики с лирикой,
поверх – тоска, как чёрная вишенка.
И мы уже потому счастливые,
что мы, по Стиксу сплавляясь, выжили.
Что счастье ржавой иголкой колется,–
сюжет банальный до неприличия.
А то, что в сладости привкус горечи,–
дело привычки.