Помещик Свинякин, гуляя в трактире "Три ёлки",
подрался с купцами какими-то. Был ими бит.
И вот он к себе на квартиру, в облезлой двуколке
задумчиво едет, глотая холодный лафит
из темной бутылки, которую он незаметно
со стойки стащил, перед тем, как был выкинут вон...
И думает -- Да, западло оставлять без ответа
подобное хамство. Ну ладно, сейчас подождем...
А завтра нагряну с утра, с дворовы'ми моими
и этот клоповник вонючий сожгу к е б ен я'м.
Извозчик ему потихоньку, -- Чё, барин, побили?
-- Побили. Но это забота совсем не твоя.
Ты лучше, дурак, вон,быстрее езжай. Подожди -ка...
Какой- то погост ... А куда мы заехали? Стой!
Извозчик башку повернул, снял картуз, захихикал
-- Чего испугался, неужто, Свинякин, родной
меня не узнал? Я сосед твой, помещик Дубровский.
Тобой и папашей твоим-упырем разорен.
Потом, по навету по вашему, в ссылку был сослан.
Бежал и вернулся обратно... Ну че ты, пойдем!
Намерен с тобой поквитаться сегодня, скотина!
Слезай! И Свинякина бедного - цоп за рукав!
Свинякин вскочил, тихо взвизгнул, неловко подпрыгнул
и бросился прочь из двуколки, штаны замарав.
Бежит по погосту меж серых надгробий, петляя.
Вот склеп. Он туда. И затих, словно мышь в склепе том.
Дубровский снаружи кричит - Эй, Свинякин, я знаю,
Ты здесь, идиот, от тебя же из склепа говном
несет за версту. Лезет в склеп ловко он, и стилетом,
Свинякина бедного бьет, прямо в жирный живот...
Потом удаляется прочь, напевая при этом,
оставив бездыханный труп разлагаться. Ну вот
такие дела, брат, бывает, живешь себе тихо,
и, оба- на! выкинет жизнь невозможный кульбит.
Пойду-ка в "Три елки" там водки попью. А лафиту...
Лафиту не буду. С него меня че-то слабит...