Я — врач, и что поделать я могу
с войной, со смертностью души и тела,
со страхом, с ненавистью оголтелой,
с безумьем слов, с проклятием врагу?
Что я могу поделать,наконец,
с изломанными судьбами младенцев?
Чем защитить поруганное детство?
Как снять со старца ранящий венец
забвения, как отвратить беду,
на кончике иглы, на донышке стакана?
Но кто-то позовёт — и я приду
лечить бомжа, безумца, наркомана,
спасать от привезённых бед и зла,
выслушивать «спасибо» и «будь проклят».
И будут мне отрадой и упрёком
живая кровь и мёртвая зола.
Я — врач, бескрыл, бесстрастен, сух и крут.
Мне дифирамбов не споют хоралом
Но если те, кто живы, не умрут,
мне этого уже совсем не мало.
Простите мне, за то, что я порой
кажусь надменным — это потому, что
играет не по правилам со мной
безносая поломанной игрушкой.
И я умру, и мне бессмертья нет.
Но если я не опоганю душу,
в конце тоннеля я увижу свет
и в свет войду, и клятвы не нарушу.