Он лежал нагим, халатиком махровым
Укрывшись дерзко, сладко и прозрачно,
Он выглядел безумно, жутко сонным,
Пока курил надменной дымкой смачно.
И так из часа в час, пока чуднЫе гении
Его кружили в ядрах, топились в лимфе,
И куртуазно приседали на его колени,
Как на ступенях неприхотливого Олимпа.
И пепел так вальяжно на миниске
Огнем, затушенным в слезах,
Кратчайший путь из толстой сижки
Искал себе, измоченный в слюнях.
И слушал Он симфонии от Брамса,
Разглядывая, потроша обрезки
Потрепанных газет, ходили в танцах
От пальцев кончики и ногтя лески.
И те глаза его, безумностью усталых
И вечно сонных алкогольным зельем,
Медлительно гуляли по сухим саванам
Запыленных чернил вульгарных келей.
И так, раскинувшись до безобразия нагим,
Лежал он на полу в бумажных кипах дна
Людского и смешного, и пепел вместе с ним
Обескураженно и хаотично падал, и нога
Была полна сожженных, пепельных картин,
И так прелестно голова в извилинах цвела
Под скальпом: возраждался грозный испалин,
Танцующий, подобно стайке chaux, как никотин
Укутанный пыльцой, - так под халатиком хранил
Люсьен и Музы красоту, талант и грациозность,
Давида симметричность, побелки, точно костность
Его мифических, под солнцем распустившихся, глубин
Сетчатки синеглаза, посланник ангела и дьяволом любим,
Раскинутый вальяжно от романтизма Брамса.
Вдохновлен:
«Рядом на полу сидел Фил [Люсьен], тоже в одном полотенце, курил и слушал музыку — Первая симфония Брамса».
;;;;;;;;;;;;;;;;- Джек Керуак, Уильям Берроуз "И бегемоты сварились в своих бассейнах"