Ты была хороша в белизне скверных, северных утр,
несмотря ни на что, хоть ломились в непрочные ставни –
так недавно ещё – по привычке своей стародавней
будни серой толпой и просились нахмуренно внутрь.
Отощавшею сукой скулит за калиткой пурга,
из невидимых лап вырываясь и денно и нощно,
то ли просит пощады, утратив последнюю мощь, но –
перед белым безмолвьем – мне хочется слушать врага.
Всё осталось лежать на своих неподвижных местах,
пусть клялись до конца… только клятвы не стоили жизни:
может быть, я еще не готов на свиданье решиться
и подвергнуться пыткам сожженного нами моста.
Может быть оттого и прошу ежедневно «не тронь»,
что не плоть берегу, но – душа никуда не пускает:
камнем стала она. Знаешь, высеку искры из камня,
и взовьётся до горних твоих негасимый огонь.