Глотали яд, как молоко и мёд.
Взросли от корня – вешались по веткам.
Искали братьев по родимым меткам;
найдя, гадали, кто скорей умрёт.
И каждый день – как нож в живую плоть,
и лекарь даже водки не предложит,
по воспалённой, раскалённой коже
кладя стежки заржавленной иглой.
Большой снаряд – большому кораблю.
Я, вынянченный у корней анчара,
молюсь, чтоб нас не начали сначала
(и без понятия, кому молюсь).
Уходят корабли, стоит анчар,
на три копыта бледный конь хромает.
Я сплю, могильный камень обнимая,
как мать, меня забывшую зачать.