Дженни носит мужские рубашки,
Джинсы клеш и повязку на голове.
Дженни смела, резка, ей никогда не бывает страшно –
Три туза в колоде, три в рукаве.
Дженни девушка непростого толка,
У нее в подреберье гулко,
В запястьях звонко,
У нее улыбка злого ребенка
И молодого степного волка.
От улыбки Дженни мужчины идут за ней как за джинном.
Улыбка Дженни не действует только на Джима.
Джим высок, синеглаз, плечист –
Начинаешь всматриваться – глаза от света болят.
Подпоясан канатом старого корабля.
И когда он стоит на пирсе, закатив рукава,
У жены смотрителя маяка заканчиваются слова –
Так чеканно в свете заката его лицо.
Джим – сюжет из сюжетов, сказка с плохим концом.
Под его босыми ногами выжженная земля.
Ну и пусть, бросается словом Дженни.
Как-то же ели хлеб без джема,
Мне не надо этой резкости и возражений,
Один выстрел, один патрон – только на поражение.
Хватит с меня, внезапно решает Дженни.
Уеду, буду разбойником, шкипером, боцманом,
Гангстером, авантюристом и лоцманом,
Буду говорить на чужом языке изломанном,
Буду носить с собой пистолеты и флягу с ромом,
Только бы выбить с нёба набитую им оскомину.
Джим ухмыляется, обнимает ее за талию,
Не уточняет номер рейса и прочих деталей,
Дженни привычно тает
И понимает,
Что ей не хватает воли.
Пояс-канат сворачивается тесным кольцом.
Дженни совсем не боится боли.
Потому что у боли его лицо.