Глава 7
КЫЗЫЛ - КУМЫ
Дядя Миша, заметив, что я начинаю дремать после плотного обеда, сказал, чтобы я не спал, а лучше следил и запоминал репера*- потом мол пригодится, - И больше разговаривай, или пой, чтобы и я не заснул, а то заедем «к чёрту на кулички». Я спросил, что такое репер. Он указал пальцем направление и сказал: - Видишь впереди чуть левее на бархане колышек, обложенный грудой камней, это и есть репер. Здесь все репера поставлены топографами нашей экспедиции. Ориентируясь на них можно проехать всю пустыню вдоль и поперёк
не заблудившись.
*Репер \франц.\ - геодезический знак, на котором указана высота данной точки над уровнем моря.
На его предложение петь песни и разговаривать я откликнулся с удовольствием потому, что петь любил, хотя и не всегда выдерживал мелодию, особенно при исполнении акапелла, т.е. без музыкального сопровождения. Для начала я прочитал несколько стихов, какие знал на память. Ему понравились «Открытое письмо» Симонова и стихи Маяковского о любви, не помню уже названия,
но с текстом «…Любить, это значит – вглубь двора врываться и до ночи грачьей рубить дрова, силой своей играючи».
Удивительно, но текст этого стихотворения почти полностью сохранился
в памяти. А об ОТКРЫТОМ ПИСЬМЕ К. Симонова и говорить нечего – его я много раз читал со сцены в худ. самодеятельности и помню отлично до сих пор. Песен я знал на память великое множество и даже вспомнился забавный случай с их исполнением. В 1954 г. я приехал в отпуск из Речного училища к матери в один из леспромхозовских посёлков Опаринского р-на Кировской обл. В посёлке ночного освещения не было.
Свет отключали в 23.00 и жизнь замирала до следующего утра. После танцев, когда свет отключили, я пошёл провожать девчонку, с которой только что познакомился и весь вечер танцевал только с ней. Девчат в посёлке было много- они выполняли обязательную повинность колхозов по отработке определённо заданного количества чел. часов в леспромхозах.
Работали они в основном обрубщиками.
Так вот, проводив её до общежития, я спросил любит ли она стихи и песни.
Она ответила, что читала стихи только по школьной программе, а новых песен вообще не знает потому, что ни здесь, ни дома в колхозе радио не работает. Тогда я начал её просвещать и пел песни одну за другой, наверное, около часа. Вначале она слушала внимательно с интересом, но видя, что мой репертуар неиссякаем, заявила, что идёт спать потому, что вставать на работу приходится рано.
Конечно дело было не только в этом, а и в том, что она кроме песен ждала
от меня и других действий, а я даже не попытался её поцеловать. С того вечера
она всячески избегала меня и с танцев уходила с подругами.
С тех пор репертуар у меня значительно пополнился, и я развлекал дядю Мишу
с небольшими перерывами всю дорогу. Однообразный пейзаж с непривычки быстро наскучил. Ни варанов, ни джейранов нам не встретилось ни разу.
До места расположения нашей партии* мы добрались только в сумерках.
Во всяком случае помню, что дизель уже тарахтел и во всех палатках горел свет.
*Отряд геологической экспедиции, каждому из которых присваивался номер, например, наш отряд сейсморазведки значился, как партия 65 (не путать
с политическими партиями).
Начальник партии (дальше буду называть просто начальник, чтобы не сбивать
с толку читателей упоминанием партии, хотя он, как и любой начальник в то время имел партийный билет) и механик жили в вагончике, в котором были сейфы (все результаты работы и документация по ним проходили под грифом секретно), а остальной состав размещался по палаткам. Дядя Миша проводил меня и представил начальству.
Механик Виктор (не буду называть фамилию потому, что она довольно редкая
и потомки могут ещё проживать в Ташкенте, если не уехали в Израиль) был рад моему появлению и особо не расспрашивая повёл меня в столовую,
хотя я и отнекивался, ссылаясь на то, что в Джизаке наелся на неделю.
- Ничего…ничего – запомни, что самые главные места в лагере столовая и туалет. Их ты должен находить с закрытыми глазами, - механик юморил явно довольный моему приезду потому, что ему приходилось самому ухаживать
за дизелем электростанции, а в лагере было достаточно и другой техники,
за исправность которой он отвечал.
Столовая располагалась в центре палаточного городка в огромной палатке, вмещающей длинный обеденный стол, ещё один поменьше – разделочный, ящик для продуктов и глинобитную печь с топкой от солярки и вмазанными
в неё двумя большими казанами. Стол с приставленными к нему длинными скамейками был рассчитан для приёма пищи одновременно всего состава. Практически же, механизаторы и полевые рабочие в силу специфики работ, питались в основном в два захода, но повариха Марья Ивановна – пожилая одинокая добродушная женщина, могла накормить и одиноких посетителей
в любое время суток.
Механик познакомил меня с поварихой, которая представилась как тётя Маша – все так называют, и попросил накормить нас,- товарищ с дороги и я ещё
не ужинал, а вот и дядя Миша подруливает.
Повариха поставила на стол большое блюдо с отварной бараниной и чашки
с борщом перед механиком и дядей Мишей, я от борща отказался. Принесла уже нарезанный хлеб и по кружке компота из сухофруктов. Как я впоследствии понял – это было обычное постоянное меню тёти Маши. Изредка, на какой –либо праздник, или день рождения она готовила плов, или бешбармак. Для особо привередливых на складе всегда были колбаса, сыр, рыбные и мясные консервы. Мне особенно нравились консервы с коровьими языками, которых
я потом никогда и нигде не встречал, как и сосвинскую* селёдку, которой объедались на пароходе в бытность мою штурманом в Нижне- Иртышском пароходстве.
*Речка Сосьва – приток р. Обь 3-его порядка
Пока мы ужинали в палатку то и дело кто-нибудь заходил по делу, или
из любопытства и с каждым я вынужден был знакомиться представляясь
и пожимая руки. Зашли и две женщины неопределённого под макияжем возраста. Одна представилась, как Ольга Борисовна кассир-бухгалтер, а вторая назвала только имя – Нина, хотя на вид были одного бальзаковского возраста. Вероятно, так у них было заведено по статусу – Нина была всего-навсего завскладом. Механик не удержался, чтобы не подковырнуть:
- С сегодняшнего дня торжественно назначаем тебя главнокомандующим нашим женским батальоном со всеми вытекающими отсюда обязанностями потому, что весь световой рабочий день в лагере будете постоянно только вы.
Нина пригласила пройти с ней на склад за постельными принадлежностями
и раскладушкой. Местожительство мне определили в 2-х местной палатке, которую пока занимал один дядя Миша.
Спальный мешок вместо матраса был простежённым на вате и заправлен
в брезентовый чехол. Две простыни, подушка, наволочка и полотенце – всё это удобно размещалось в раскладушке, сложенной и стянутой короткой жилкой
от кабеля*. В таком положении раскладушка с постелью была легка и удобна
к транспортировке.
*Многожильный кабель – один из основных элементов оборудования
в сейсморазведке.(авт.)
Пока я обустраивался на новом месте время подкатило к 24 часам.
В палатку вместе с дядей Мишей зашёл механик и пригласил меня пройти
на электростанцию, чтобы пока только выключить дизель, а знакомиться
и разбираться с оборудованием решили с утра. После того, как дизель остановили, свет в лагере погас и в первые мгновения наступила кромешная темнота, но глаза быстро адаптировались и от луны и звёзд оказалось достаточно света, чтобы не спотыкаясь пройти к палатке.
Первая ночь на новом месте была для меня довольно беспокойной. Раздевшись до трусов, я улёгся поверх спальника, укрыв простыней только ноги – было пока тепло и ночью. А вообще, о чём я со временем узнал, дневные и ночные температуры в пустыне были несоизмеримы. Днём могло быть 30 градусов жары, а ночью около нуля, но это ближе к осени, а пока разница составляла 1…5 градусов.
Дядя Миша уже похрапывал, я не успел ещё заснуть, как по груди пробежала какая-то тварь. О фалангах, скорпионах и ядовитых змеях в пустыне я уже был наслышан, но до этого момента почему-то мысли о них не приходили мне
в голову. А тут они разом обрушились на меня и страх выкинул меня
с раскладушки вместе с простыней. Я ещё удивляюсь, что не заорал благим матом и не взбудоражил лагерь. Но дядя Миша проснулся и недовольно пробурчал: - и чего тебе не спится?
- Скорпионы по мне ползают!
- Какие ещё скорпионы, их здесь днём с огнём не сыщешь.
- Ну, тогда фаланги…здоровущая, как ящерица…
- Сам ты как ящерица, спать не даёшь, а фаланги сейчас не ядовиты и кусают только, если прижмёшь ненароком. Так что ложись, укройся простынёй и пусть они себе ползают, им тоже порезвиться хочется – живые твари,
хоть и бесполезные. И среди людей есть такие бесполезные твари, которые ползают, хорошо, если не кусают, - проворчал он уже засыпая.
Успокоенный, я укрылся с головой простыней и проспал бы до обеда, если бы дядя Миша не разбудил. Было 9 часов и все уже уехали на трассу*, а механик ждал меня у электростанции. Выпив кружку горячего компота с лепёшкой,
я пошёл знакомиться со своим рабочим местом. Хозяйство электростанции было небольшое и размещалось под навесом, открытое по бокам со всех сторон. Это меня удивило, но Виктор объяснил, что по возможности стараются избегать лишних затрат на строительство из-за частых переездов, а навес частично прикрывает от солнца, которое бывает так нагревает, что ни к чему металлическому голой рукой не притронешься.
*Трассой называли отрезок маршрута (обычно 100 км.), по которому раскладывали многожильный кабель отрезками по 1,5 км. На участках у каждого конца кабеля бурили скважину, в которую закладывали взрывчатку. На кабеле рабочие размещали и закрепляли (кажется через 1,5 м) специальные сейсмоприборы типа алюминиевых стаканов, которые после взрыва улавливали колебания почвы и в виде отражённых волн передавали на сейсмостанцию, размещённую в автобусе. Таким образом всё это хозяйство ежедневно перемещалось на 3,0 км по трассе, проложенной топографами строго прямолинейно. Всё это я узнал позднее, когда начал работать водителем тягача АТЛ-6, на котором кабель развозили по трассе.
Но об этом в следующей главе, а пока…
Двигателем электростанции был дизель от трактора ДТ-54 с бензиновым пускачём, который заводили дедовским способом, дёргая за верёвочку –
с аккумуляторами почему-то был напряг. Дизель через карданный вал вращал генератор. Кардан можно было включать – отключать при работающем дизеле отдельным рычагом – всё, как на тракторе. Со всем хозяйством
я разобрался за полчаса, проверил наличие ГСМ (солярка, бензин, диз.масло)
и приступил наводить блеск на довольно запущенном участке. Собрал в ящик, разбросанные инструменты, протёр тряпкой, смоченной в солярке, дизель и…
в растерянности задумался – а чем я буду заниматься целый рабочий день.
Долго бы стоял я, ка Буриданов осёл*, если бы тётя Маша не позвала нарубить дров из заготовленной кучи саксаула* дерева необычайной твёрдости, сравнимой с костью. С непривычки я порядком намучился ( ветки приходилось только ломать, нормально рубить – топор не брал), но на одну топку всё же заготовил.
*Осёл, который умер от истощения между двух совершенно одинаковых копен сена, не решившись сделать выбор (фразеологизм, филосов-схоласт Жан Буридан 1300 – 1358 гг) \франц.\
*Единственный вид дерева, сумевшего выжить в Кызыл-Кумах (авт.)
После обеда попытался уснуть в палатке, но не получилось – не привык спать днём. Поворочавшись с боку на бок с полчаса, встал и пошёл бродить вокруг лагеря. Но смотреть было нечего – кругом были барханы разной высоты
с редкими кустами саксаула и над всем этим палящее солнце.
Пожарившись на солнцепёке вернулся в лагерь и решил навестить наших женщин.
Они, как видно, уже привычные к такой жизни не скучали и занимались своими делами: Ольга Борисовна перебирала на столе бумаги, а Нина, сидя
на раскладушке, что-то шила, или вышивала. У них в палатке было уютно
и не так душно, как в нашей – снизу края брезента были приподняты и поэтому гулял лёгкий ветерок, выгоняя духоту. А мне этого никто не подсказал,
как говорится: - «не научи, да по миру пусти – хрен ни кусочки».
С кухни принесли большой чайник уже заваренного чая, выставили сладости, сухофрукты. Поговорили – посплетничали. Женщины познакомили меня
с правилами и обычаями жизни, принятыми в партии. Меня только спросили – кто, откуда, семейное положение.
В 19 часов, когда все вернулись с трассы, отработав положенные 3 км, настроение у меня уже было запредельно паршивое. Рабочие мылись под душем и у цистерны с привозной водой, шли ужинать, а я маялся с нетерпением ожидая времени 21-00, чтобы согласно распорядку заводить дизель и дать свет. Благополучно (под наблюдением механика) включив генератор, рубильником включил освещение лагеря. Работа была выполнена, оставалось ждать, когда следует глушить дизель.
По дороге к палаткам я начал жаловаться механику, что от такого графика работы у меня мозги уже поехали набекрень. Виктор рассмеялся и сказал,
что с завтрашнего дня так загрузит работой, что не будет времени скучать.
После ужина группа рабочих, человек семь, собралась у костра. Один пришёл
с гитарой. Поговорили, попели песен, гитарист был не ахти, но я скромно
не вмешивался ни в разговоры, ни в пение и только коротко отвечал на вопросы, если спрашивали – входить в коллектив жизнь научила. В 23-00 я заглушил дизель, но несколько человек у костра сидели ещё долго. Так закончился первый день моего знакомства с Кызыл-Кумами. А на следующий день с утра началась совершенно другая жизнь в трудах и заботах.
Продолжение -
http://www.stihi.ru/2016/07/11/4556