* * *
Я вынесла из промелькнувших лет
судьбы недоброй опыт верный,
что в битве с жизнью побеждённых нет,
как нет и победителей, наверно.
Приходит каждый к Твоему суду,
оставив груз ненужный за порогом.
Склонивши голову под взором строгим,
смиренно приговора жду.
Меня судом суровым не суди,
что я, прельстившись тщетной славой,
не сразу курс потрёпанной ладьи
направила дорогой правой,
что весь запас живительной любви
растратила без веры и надежды.
Прости мои истлевшие одежды,
мой посох как залог раскаянья прими.
1995
БАЛЛАДА О ГОРОДЕ. МОСКВА – ЯСЕНЕВО
Мой кораблик в ночи городским океаном захлёстан.
Над изломанной мачтой бушует неоновый жар.
Распласталась над городом дымная серая простынь,
сквозь прореху чуть светится лунный полуночный шар.
Ослепили меня фонари, надсадили мне уши
площадей барабаны и улиц сквозная труба.
Городские дымы мне лицо запылили и душу,
и в бетонном котле заварилась крутая судьба.
Тридцать лет и три года кипели житейские страсти,
не давая вздохнуть, и покорный недобрым ветрам,
мой кораблик дал течь, мачта рухнула, лопнули снасти.
На обломках судьбы я прибилась к иным берегам.
Тихий остров в ночи, родниковый спасительный шёпот,
перекличка синиц, золотые глаза облаков,
кожа тёплой берёзы, шершавый кузнечиков стрёкот
и наивные строки незрелых, но чистых стихов…
Я построю корабль, но не прежний, а новый, летучий,
над кипящим котлом прорисую прощальный вираж,
запечатаю память навечно печатью сургучной
и за борт опрокину ненужный в полёте багаж.
1995, 2012
НЕСОСТОЯВШИЙСЯ РАЗГОВОР С СЫНОМ
Двое будут на поле:
один возьмётся,
а другой оставится.
Евангелие от Луки
Ты едешь по злому городу,
а я уже в лес вошла
и листьев весенних здоровый дух
пью как лекарство от зла.
Все исчадия ада
лезут тебе в глаза,
а мне – для души услада –
блестит родника слеза.
Ты, молодой и уверенный,
рубишь словами сплеча -
мои (до поры, до времени)
слова смиренно молчат.
Ты не готов усвоить,
я не готова сказать:
– Двое будут на поле,
и может быть, сын и мать.
Двое будут на поле,
спасётся только один,
и не в материнской воле,
чтоб это был её сын.
Тихой молитвы стоны
волнуются в небесах:
только б во время оно
нам быть на разных полях!
1995
* * *
Тихо в майском лесу.
Приближаясь к знакомому дубу,
что седым великаном стоит в окруженье берёз,
я ему поднесу,
как подарок на жертвенном блюде,
бабье горе в оправе горючих непрошенных слёз.
Много, страждущих, нас,
что под грузом потерь и ошибок
проплутали, как будто в чужой несчастливой судьбе.
Но пока не погас
мой светильник, я делаю выбор
между злом и добром, доверяя лишь Богу в себе.
Тихо в майском лесу.
Прислонившись к знакомому дубу,
что своими ветвями касается чистых небес,
я ему, как отцу,
обещаю, что плакать не буду,
от обид отрекаюсь – и мне улыбается лес.
1994, 2012
Я ВИЖУ РАЙ
Крест чайки, распластавшейся на сини
полуденного неба, проплывает
как вечный знак.
Гармонией и совершенством линий
напоминает, что Земля живая
летит во мрак.
Нарушены законы мирозданья:
с началом всех начал у человека
распалась связь.
Обложена Земля жестокой данью,
и сукровицей в пересохших реках
сочится грязь.
Зияют раны на земле изрытой,
забывшей тяжесть пахаря за плугом –
знать, не судьба.
Личина города под пеплом скрыта:
вонзившись в тело неба острым зубом,
чадит труба.
Проплешины лесные бледным следом
послушно тянутся за смертной тучей,
горят поля.
Безмолвно спрашиваю, глядя в небо:
– Неужто не достойна доли лучшей
моя Земля?
И на лицо, что смотрит вверх на птицу,
потоком чистоты слова нисходят:
– Се человек.
Я вижу рай, который мне не снится –
там белый крест на синем небосводе,
там новый век.
1995
* * *
О Ангелы, небесные созданья!
Парите вы над безднами миров,
свободные от суетных оков;
вам не знакомы страсти и желанья.
Земная в окружении земном,
я из последних сил стремлюсь за вами.
Мне кажется порой, что лишь стихами
я говорю на языке родном.
Напрасно здесь ищу родную стаю:
тринадцатая цифра на часах
я – лишняя и, глядя в небеса,
неясное томленье ощущаю.
Но оседлав крылатого коня,
ловлю родных мелодий отголоски
и, сбрасывая прошлого обноски,
сжигаю их на языках огня…
1994, 2012
* * *
...если не обратитесь и не будете как дети,
не войдёте в Царство Небесное.
Евангелие от Матфея
Войду я в Храм, прохладный и пустой,
где музыка высоких сфер небесных
звучит, переливаясь надо мной,
мелодией, мне прежде не известной.
И образы, что в сердце я ношу,
наверное, от самого рожденья,
я красками незримыми пишу
на девственной стене воображенья.
Ликующее солнце, зелень трав,
цветов голубоглазые разводы,
под золотыми кронами дубрав
текут ручьёв лазоревые воды.
Мой Храм готов ко сретенью Отца.
Я различаю в куполе лиловом
черты Его небесного лица
в сиянии евангельского Слова.
Я, как дитя, невинна и чиста,
мой взрослый мир остался за порогом.
Глаза закрыты, сомкнуты уста,
душа распахнута навстречу Богу.
1994, 2012
Я ЧТО-ТО ДЕЛАЮ НЕ ТАК
Сокрыл вечерний полумрак
осенней пестряди завесу.
Задумчиво бреду по лесу.
Печальный ясень крону свесил,
мне подавая ясный знак:
я что-то делаю не так.
Не так пишу, не то читаю,
не те я жалую места
и плоскость белого листа
не теми виршами мараю.
Надев чужой судьбы колпак,
всю суетой себя опутав,
как будто щупальцами спрута,
я драгоценные минуты,
как старый ломаный пятак,
бросаю в небыль просто так.
Я просто так слова роняю,
без боли ближнего сужу,
того, с кем нынче я дружу,
назавтра с лёгкостью теряю.
Плыву в тумане… Где маяк?
Кто, ухмыляясь, рожи корчит,
грозит немыслимою порчей? –
и я, как нерадивый кормчий,
ладью не выправлю никак.
А нужен-то всего пустяк.
Всего лишь вздох и строгость жеста –
впечатан в тело крестный знак.
И всё так ясно и небесно.
А был ли мрак?..
1995, 2012
МОНОЛОГ К СЕБЕ
Зачем ты ждёшь похвал?
Кто ты такая?
У Бога ты последняя раба,
и в глубине распахнутого рая
не для тебя поёт хвалебная труба.
В твоих стихах на грош твоей заслуги:
ведь не тобой придуманы слова.
Как пахарь,
ты идёшь за тяжким плугом
по полю, где бесчинствует трава.
Ты делаешь лишь то, что делать должно,
и не проси себе за это мзду.
Дары придут потом,
но помни: очень сложно
оставить на земле прямую борозду.
1994, 2013