Я - заласканный зверь, я - застывшая в море вода,
Леденеющих волн горький шёпот сбегающим птицам,
В непредвиденной стуже мне будет ушедшее сниться,
Отутюжить пытаясь бушующий мой кавардак -
Мысли, мысли, слова. И звучащие в них голоса,
Что пытаются место найти в безымянных архивах,
На прогнувшейся полке, висящей намеренно криво, -
Упадут, и захочется снова о них рассказать.
И лелеять, баюкать, выкармливать горе своё,
Подносить в длинной ложке всё новые лица и встречи,
А оно всё растёт, и кормить, получается, нечем,
И оно, не стесняясь, из раны открывшейся пьёт.
Сонный ветер ленив и неспешен - вперёд нет пути,
Гладит волосы, тщетно пытаясь послушными сделать,
Но куда там, змеино шипят, чуть затронешь их слева,
И, стриги не стриги, умудряются вновь отрасти.
Ты бессовестно лёд полируешь притихших морей,
Их царапаешь так, что они до утра кровоточат.
Только люди без сердца назад возвращаются ночью
И надменно стоят у открытых и ждущих дверей.
Солнце тщетно пытается греть карамельный мой лёд,
Что по-прежнему сладок, хотя поперчён и посолен,
До предела сыта я твоей несъедобной любовью,
До сих пор нестерпимо болит полыхающий рот.
Я не верю в слова, если солнце потухло твоё,
Хватит, хватит бродить по моим затонувшим кошмарам,
Пеленать, обречённую, туго своим одеялом,
А к утру уходить. И, мучительно, - кто разберёт -
На ромашке увядшей гадать, был ли шёпот шутлив.
Как касаешься бегло волос - всё исчезло, погасло...
Я - безмолвная дочь, проглотившая множество сказок,
Но финал мой печален - молчится всегда за двоих.