В годах бессильна женственная слабость –
безжалостна бальзакова шкала.
С годами, извините за банальность,
теряют безупречность зеркала.
Присмотришься – разденут догола:
на талии тяжеловаты складки…
Хотя туземцам эдак вот и сладко.
Досадно, что гарем их – кабала.
А впрочем – рвётся там, где слишком тонко.
Сулилось много яркой мишуры –
в мажорных маршах рвались перепонки
ушей. И что же?… Брови насурьмить
и – в люди. Рынок. Вертел шаурмы.
– Пожалуйста без перца… Ну, немного…
Ну, вот – теперь не остро… одиноко.
Пируй, тоска. Печаль моя, уймись…
Потёртая шагрень. Стянулась кожа
онагра – где-то до половичка.
На новый рост рассчитывать негоже.
Сгорает день под рюмку коньячка.
Перебираю почту с кондачка –
какая разница – с чего: одно и то же.
Постель холодная дождливый день итожит
А завтра!… Что там завтра? Начихать…
Пишу стихи. Отдушина, отрада
моих ночных замедленных часов.
Рифмовки мотыльками… над тетрадью –
навеивают крыльями озон –
покуда не сморит меня на сон.
А то – в сети нащёлкать… Бога ради,
поэтов – рати, грех не обирать их –
рекламой воздаю, в конце концов.
Средь них не сложно закрутить интрижку,
да только мне под пару не любой.
Вот суетится ладненький мальчишка –
талант и вообще… хорош собой.
Да что в нём проку – э-N-ый рифмобой.
Дразнилки лупит. Глупенькие вирши.
Ему на жизнь взглянуть бы как-то… ширше –
за скобочками – утибозимой…
Во мне поёт подраненная птица –
лебёдушка из рода Бовари.
Её напев расслышит сердцем рыцарь,
закованный в бесстрастие брони.
Свечёй на латы слезы обронить –
расплавить сталь доспеха. Светлолицый,
готова вечно на тебя молиться,
не обрывай же тоненькую нить…
16.06.2016
_______________________________________________
______ Ниже приведён текст первой публикации, _____
______ получивший читательский отзыв _____________
______ (можно не читать) _________________________
В годах бессильна женственная слабость –
безжалостна бальзакова шкала.
С годами, извините за банальность,
теряют безупречность зеркала.
Посмотришься – разденут догола:
на талии тяжеловаты складки…
Хотя туземцам эдак вот и сладко.
Нашла бы, да гарем их – кабала.
А впрочем – рвётся то, что слишком тонко.
Сулилось много яркой мишуры –
в мажорных маршах рвались перепонки
ушей. И что же?… Брови насурьмить
и – в люди. Рынок. Вертел шаурмы.
– Пожалуйста без перца… Ну, немного…
Ну, вот теперь не остро… одиноко.
Пируй, тоска. Печаль моя, уймись…
Потёртая шагреневая кожа
стянулась… где-то до половичка.
На новый рост рассчитывать негоже.
Сжигаю день за рюмкой коньячка
в компашке грицацуевых – ага,
из нашенских купчих – общенье всё же.
Кого с тоски ни перечистит ёршик,
чего с печали не вольёт в стакан?
Пишу стихи. Отдушина, отрада
моих ночных замедленных часов.
Рифмовки мотыльками… над тетрадью –
навеивают крыльями озон.
Поймать бы пару – хоть один разок.
А то – в сети натибрить… Бога ради,
поэтов – рати, грех не обирать их –
рекламой воздаю, в конце концов.
Святое дело – надавать пощёчин…
Публично… Оскандалься, разорись!…
Ответь – похож мой уникальный почерк
на те рифмоплетенья поварих?
И кто их слышит – местных Бовари,
опричь юнцов до глупости охочих.
Сказать бы им по матушке… А в прочем
и пусть себе – Архангельск не Париж.
12.06.2016