Воздух вздрагивает от молчания
В час дневной. Вуаль дождя плотна.
Небо затянула очень хмурая
Нудно-тяжкая тугая синева.
В каждодневных думах мироздание
Мысль казнит под сырость синевы.
И под это мерное молчание
Жалят молнии рожденные мечты.
Право дело тонет в лицемерьи,
В изобильи полумертвых душ,
Ошивающихся в грязных кельях;
Жаждущих надеть на тебя гуж.
В тесноте напущенной беспомощности
Вспоминаешь запах, взгляд и жар.
В этой отрицаемой порочности
Блеклым огоньком горел пожар.
Можно взвесить, ждать, что переменится
Бесполезный, но устой вещей.
Можно и повесить, и повеситься,
Эту калею принять своей...
Но сквозь власть господства ума-разума
В непотребстве быта-бытия
Будут вспоминаться не пропавшие,
Но забытые дороги от себя.