Быть может, мне уже не видеть жизни вечной.
Как знать, жизнь эту проводя беспечно,
Смогу ли я Его увидеть светлый взор?
Талант я не зарыл, я поступил - как вор:
Скрыл, в стол себе писал, а не для вас.
Там, стоя у Дверей, Его услышу глас…
«Всю жизнь земную Я ему благоволил.
В ответ он только беззакония творил.
Мне не внимал никак, добру сопротивлялся.
Нести Мной данный крест он даже не пытался.
Мои все заповеди, этот раб лукавый, знал.
Не соблюдал, все до единой он попрал.
К любви Моей он оставался равнодушен.
Он был не глух, но совести не слушал.
Не был он слеп, когда Я чудеса являл на нём.
Как мне осмелится сказать, был ни причём.
Немилостив с людьми, скуп был, малодушен.
Когда и в чём-нибудь он разве был послушен?
Самолюбив, тщеславен, своенрав.
Спокоен был он, сам себя лишь оправдав.
Недружелюбен, осуждал и не прощал.
Всем недоволен был, на всё и всех роптал.
Горд, мнителен. Моё испытывал терпенье.
Ленив и нерадив к делам души спасенья.
Всю жизнь его давал ему Я сил.
Он падал вниз, Я поднимал его, носил.
Не вечно же его Мне слушать жалкий стон.
Возьмите Ангелы его, швырните вон!»
И поступив так Он, конечно, будет прав.
Сам я Его прогневал кроткий нрав.
Что мне останется? Всегда тогда стонать
Из бездны грешной к бездне милости взывать.
Пока есть время, Божий суд не совершён,
Его молить очистить сердце и стяжать дух сокрушён.
И так как вера всё равно мертва без дел,
Я, грешный раб, ещё ни в чём не преуспел.
Сей сказ лишь ради славы Имени Его писать хотел.
И Вам прочёл. Быть может, это мой удел.