Над Болдино вьётся дымок
От барского дома печи.
Главу десятую сжёг
Поэт – сидит и молчит.
Не высшая мера, нет,
Но каторга – точно грозит
Тому, будь он трижды поэт,
Кто правду провозгласит.
И рукописи – горят.
И письма горят, дневники…
Уткнулся поэта взгляд
В конец догоревшей строки.