В сентябре ей четыре. Ему - без недели пять.
Они держатся за руки. Вышли на улицу - в лето.
Он, картавя немного, примется ей объяснять:
“ОстоГожно, машина! Ведь ты понимаешь это?!“
Она всё понимает. Сжимает сильнее ладонь.
И послушно стоит, пропуская “бойсую масыну“.
Разноцветными майками машет вдогонку балкон
И с тревогой глядит, как шагают они к магазину.
В магазине четыре ступеньки: “Иди впеГёт!“
Отпускает ладошку, пыхтит, поднимая ноги,
Спросит шёпотом робким: “Ты знаес, где хъеб зывёт?“
Он глядит на таблички - знакомые ищет слоги:
“Со-ки. Во-ды“ , и где-то за ними - “Хлеб“.
По квадратикам пола топочут цветные “сандайи“.
“Мама белый пласила купить, а белого неееет!“
И глазенки её наполняются тут же слезами.
Кто-то сверху достанет румяный большой батон
И протянет с улыбкой. Он, чек пробивая на кассе,
Целый рубль положит за хлеб и пакет макарон,
Ожидая, как звякнет копеечек шустрая масса.
В сентябре ей четыре. Ему - без недели пять.
Они тащат авоську за ручки, дыша натужно,
Ощущая в себе то, что сложно пока понять -
Как рождается чудо - их самая первая дружба.