Кто черное может запутать?
От белого не отличить?
Чтоб сумрак, назвался бы - утром,
а свет – темнотою ночи.
То я. Мое имя второе,
второй силуэт на стене.
Живущее и неживое,
две тени и сумрак в окне.
В грядущую мглу как на плаху,
в слепящий рассвет как в огонь.
Но лучше уж кровь на рубаху,
чем душу в чужую ладонь.
О, сумрак, крадешься украдкой,
и острые стекла звенят
по венам. Чернила в тетрадках,
моим естеством говорят.
Записана каждая гибель,
пустого холодного дня,
и чувства как – будто нагие,
и будто бы вовсе не я.
Но музыка плавится в звуках,
и птица кричит в вышине.
О, сумрак! Какая же мука,
в твоей выживать тишине.
Закрыто окно на защелку,
теплом задыхается жизнь.
И ночь как шальная девчонка,
за мною по стенам бежит.
Всё тени… Мне надо бы в осень,
дышать ароматом воды,
и глупое прошлое бросить,
ведь дождь не запомнит следы.
Но где этот цвет вдохновенья,
желтеющий бунт сентября?
Лишь сумрак – непризнанный гений,
полуночным гостем в дверях.
На площадь! На улицу! В люди!
Цветочной росы по глотку!
О, сумрак! - начало прелюдий,
которых дожди не соткут.
Запиской из прошлого вырву,
на тонкой свече подожгу,
и пеплом растаю под ливнем,
до зарева не доживу.
Цвет утра сиренево – сладкий,
коснулся дыханьем перил,
а слезы остались в тетрадках,
словами из синих чернил.
© Дмитрий Рябинин