Отпущено три минуты на стих, но
Клавиатуры тягучие путы
Понукают ebошить буквенной палитрой
Со скоростью – сто слов в минуту:
Blядство несусветное! Как же оstopizdelo городить сей оголтелый порожняк на потребу неумытой действительности, которая обитает задроченным домовёнком в пыльных барханах вылинявшего паласа. И, что самое характерное, жизнь стоит того, чтобы выблевать десять тазов желчи – это погладит действительность: незримые полметра в холке. Её солёное дыхание страшит сбегающий бисер слезинок. У каждой второй, на маршруте око-ланита-уста, вырастают лапки – побежали, побежали, побежали… пресная муть глазного болота бракует спазматические ожидания утробного эго – недостаток соли, избыток моли в пронафталиненном мозгу. Ни один пиджак прошлого не станет тяготить плечики ностальгии. После первого выблеванного тазика желчи вспоминается приветливая официантка кафе «чайка». Помнишь, придя туда, ты хотел обозваться молодцом, написав стих от руки. Не оказалось ручки, но был огрызок карандаша. Позвав официантку, ты вежливо попросил принести канцелярский нож – этой просьбой ты пополнил список самых абсурдных прошений в среде работников общепита. Нож принесли – он был аккуратно завёрнут в белую салфетку и, не менее аккуратно, предоставлен той же симпатичной официанткой. У неё было молодое загорелое лицо, точёная талия и рваные джинсы. Вроде бы, Хемингуэй кропал свои рассказы от руки карандашом. Об этом было написано в «празднике…». Начав неумело точить карандаш, ты порезал указательный палец левой руки – капнуло ярким и жидким на накрахмаленную скатерть. Алый кровяной эллипс был наспех накрыт кофейным блюдцем, от посторонних глаз. Молодцом не обозвался – написание стиха от руки перенеслось на будущее. Блокнот остался пустым, как и гостевое пространство кафе «чайка». Был вечер. Четыре порции абсента, восемь долек лимона, два стакана минеральной воды без газа, оплата кредиткой. Неопределённое количество выкуренных сигарет… дым попал в глаза – родилась слезинка: желтая и некрасивая. Никаких рифм – только презренные чихи в сторону задроченного домовёнка пыльных барханов вылинявшего паласа. Пусть пылевые кудри песочат сухой серый воздух гробовой клети остоpizdевшего бытия. Абсент хорошо пить в одиночестве: что может быть лучше опрокинутого, в полость, шотика зелёной отравы и последующей крепкой затяжки ментоловой сигаретой?
Всё, конец! Харэ улыбаться…
Написанное выше не даёт на вопросы ответов –
Человеку свойственно ошибаться.