(К Пушкинской дате)
(Если народ боится поэмы, приведу лучший кусочек ея)
( Письма с Границы, 9-е )
Мне пятистопный ямб не надоел*,
(*"Четырестопный ямб мне надоел" -Пушкин)
Хоть мною им немало перепето,
Но коль не полагать ему предел,
Он надоест, как вечная диета.
Поэтому с размера я собьюсь,
Дам отдохнуть придирчивому взору,
Из дома выйдя на святую Русь,
Взгляну окрест с большого косогора.
Да, косогор чувствительно велик,
И улицы стремглав впадают в море.
И тот, кто к новой роскоши привык,
Творит жильё на этом косогоре.
Но он в свой замок не завозит книг,
С самим собой и близкими не споря.
Вот потому-то эта часть Руси
Слепа, глуха, духовно небогата.
А почему – у Пушкина спроси,
Он это констатировал когда-то*.
(* "Мы ленивы и нелюбопытны" - "Путеш. в Арзрум")
И хочется сказать ему «мерси»,
И попросить прощенья за цитаты.
Среди незрячих и глухих,
«Нелюбопытных» и «ленивых»
Я, словно выключенный, тих,
И, чтоб меня не звали «псих»,
Скрываю страсти и порывы.
С утра людским потоком смыт,
Под вечер скрыт в панельных сотах,
Как современный троглодит,
Осуществляю личный быт,
Взлетая тайно на высоты.
Беру из сонмища кассет
Шопена, Грига либо Листа.
Включаю, выключая свет
И звук сводя почти на нет,
Чтоб только всё звучало чисто,
И погружаюсь в иномир,
Где я в молитвенном экстазе
Внемлю тому, что мой кумир
(Который часто «наг и сир»),
Мне скажет нынче в той же фразе.
И называю божеством
Того, кто душу рвёт на части
Мне композиторским перстом…
Проходит час. Другой … Потом
Я у других творцов во власти.
Поэты тоже душу рвут.
Вот Дмитрий Кедрин – бог и гений,
Меня пленивший в пять минут…
Увы, никто не знает тут
Его божественных творений.
И не захочет знать, увы.
Да и не сможет. Вот в чём мука!
Хоть заимей две головы,
Но если души сплошь мертвы,
То не расслышится ни звука.
Пойди кому-нибудь скажи,
Что он бесчувственней колоды,
И обвинят тебя во лжи,
И отделят тебя межи
От «оскорблённого народа».
…Но мой «народ» не виноват,
Что в нём все чувства очерствели:
Ему уверенно твердят,
Что нам куда нужнее мат,
Чем поэтические трели.
А он, трудяга, верит всем,
Кто разглагольствует с экрана…
И потому я тих и нем,
И в стол кладу листки поэм,
И грудь моя – сплошная рана.
(2006)