Тебе семнадцать только... и уже.
Доспехи тяжелы, но тяжесть их приятна,
Как взгляды одобрения простых и знатных,
Видавших виды опытных мужей.
Бросаешь клич окрепшим голосом, с азартом:
«Барра-а-а! За Рим!».
Тебе семнадцать только, и уже.
Не знаешь, друг мой, сколько жить тебе.
Поверишь, что тринадцать лет всего осталось?
Слыхал ли Макция: любовь богов и старость
Несовместимы в избранной судьбе?
При штурме Карфагена - первый. Где усталость?
Не время ей.
Не знаешь, друг мой, сколько жить тебе.
Ты мог представить бы такой конец -
Убит, повержен кучкой лживых оптиматов
Трибун, пример и гражданина, и солдата,
Народа глас и чести образец?
Ах, Тибо, ты желал любви богов и брату...
И он с тобой.
Ты мог представить бы такой конец?
Боится время пирамид? О, нет,
Оно боится памяти... иль с ней в союзе:
Великий Рим давно исчез, а эти узы
Хранят тебя для нас уж много лет.
Ты, Тибо, жив - рисуют мне картину Музы,
Где мы друзья.
Боится время пирамид? О, нет.