За письменным столом, при лунном свете,
Безвольно руки на груди сложив,
Сидел поэт в огромном кабинете,
Понять пытаясь, мёртв он или жив…
Давно вуалью чёрной ночь спустилась
На сонный город; только за окном
В стекло бесплотной тенью ветка билась,
Пытаясь крадучись попасть в притихший дом.
По стройной ножке хрупкого бокала,
Высокой и изящной, как игла,
Стекала капля красная - стекала,
Но до конца скатиться не могла.
Не тронуто перо, и белой тенью
Лежал на зелени сукна бумаги лист;
Но не было на нём стихотворенья,
Как и в душе - былого вдохновенья:
Лист оставался бел, как снег,
И чист.
И сердце не согрел глоток вина,
И даже не допит бокал до дна;
Неужто кончилось – любовь, надежда, вера?
Неужто жизни всей итог (а может, мера?) –
В холодном барабане револьвера,
Где пуля тускло-жёлтая видна?
Но вдруг порывом ветра вздуло штору
И лист снесло с зелёного сукна -
И вздрогнула душа, ища опору
В том ветре, у открытого окна!..