Бесшумное безумие и блажь,
седую прядь
над чёрными очками,
любви нераспакованный багаж
она носила.
В фетровой панаме…
качала, как подарок, как букет,
как смесь иллюзий и ассоциаций,
в податливой, изогнутой руке,
потрёпанного бархатного зайца.
Не куклу, что для всех обнажена,
с глазами, с шеей, с кнопками на блузе.
Могла б баюкать куклу,
но она
совпасть умеет с горечью иллюзий.
Зверёк ей может просто счастье длить,
взгляд отводя и не смущаясь взглядом…
его уже не надо хоронить
на грядке между луком и салатом.
Он вечно мёртв,
хоть и живой не плох,
такой же тихий и неприхотливый.
Искусственный тем лучше,
что без блох,
и не исчезнет в зарослях крапивы.
О, это счастье! Баюшки, баю!
Родник любви, что в сердце точит камень.
(Я не узнАю, я не узнаЮ
напряг в глазах под тёмными зрачками).
Бесшумное безумие и блажь,
седую прядь
над чёрными очками,
любви нераспакованный багаж
и символ счастья
в фетровой панаме…
несёт, как будто в пёрышках птенца,
малютку из себя…от всех подальше,
вполголоса, в полвздоха, в пол-лица…
снедаемая гордостью…
и фальшью.