«Приводя на память нелицемерную веру твою,
которая прежде обитала в бабке твоей Лоиде
и матери твоей Евнике; уверен, что она и в тебе».
2 Тимофея 1:5
Когда она узнает весть о том,
Война, что разразилась.
То и узнает, что моё,
Сердечко трепетно в ней билось!
И мигом в разуме её,
Переплелися жизнь со смертью.
Жизнь той, что вечно жить дано,
Смерть, что за жизнью ходит тенью.
Пав на колени пред Творцом,
Она в слезах Ему сказала:
«За жизнь, под сердцем, что ношу,
Хвала Тебе, Бог мой и слава!
На всё пусть воля лишь Твоя,
И в дни, что тяжкие пребудут.
Сам возращай сиё дитя,
Для Твоей Славы оно будет!
Два братика и две сестры,
В то время в доме уж имелось.
Не знали в нашем доме нужд,
Как спорилось в руках их дело.
Отец мой технику любил,
За труд примерным был в совхозе.
И за успехи, что достиг,
В числе на выставке был тоже.
Тогда в Москве и услыхал,
Ту весть, война, что разразилась.
И мысль одна – домой скорей,
Туда, где гнёздышко ютилось.
Подарков множество купив,
Чтобы порадовались дети,
Он полушалком шерстяным,
Любимые укроет плечи.
Мой дед был крепок и красив,
Был управляющим в совхозе.
Трёх молодцов он возрастил,
И дочек трое было тоже.
Его помощница - жена,
Ходила кротко и смирённо,
Уж мужу верною была,
И жизнью больше, чем довольна.
Война ж держала строгий курс,
Уж к Сталинграду подходила.
На Волге – матушке реке,
Место жилища немцев было.
Диктатор издаёт указ:
«Немедля выселить всех немцев!
Как ненадёжными считать,
Им имя дать «Переселенцы!»
В вагон товарный погрузив,
Везли народ наш на соломе,
Невинный люд в Сибирь сошлют,
Так много было слышно стонов.
Везли туда, где весь год снег,
Враги, где ссылки отбывали.
О, если б тот народ мог знать,
Что им сулят те злые дали?
Февральским, вьюжным лютым днём,
Жизнь появилася во свете.
Дитём прекрасным, всё при нём,
И недостатка в малом нету.
Первою бабушка моя,
Узрела жизнь и с удивленьем,
Сказала: «Дивное дитя!»,
В ответ моё, услышав пенье.
Уж восхищались все дитём,
Им три недели наслаждались.
Пока повестку Военком,
Отцу и дедушке прислали.
Гласилось в ней, что точно в срок,
В район положено явиться!
А это значит от семьи,
Должно надолго удалиться!
Чуть позже точь такую весть,
Получат и отца два брата.
А следом сёстрам всем троим,
Туда же нужно отправляться.
И зять Филипп, что дочки муж,
Не долго будет с нами в доме.
Отнимут их троих детей,
Определив всех в детском доме.
Домой вернётся лишь отец,
Шесть долгих лет, не видя деток.
А позже, чуть его сестра,
Вернётся, взять чтоб малолеток.
Всем остальным в рассвете сил,
Почить дано там на Урале.
На то взращали ли детей?..
Чтоб все от голода там пали?..
Как долго мамочка моя,
Их будет поднимать на ноги.
Двоих измученных людей,
Что были жалки и убоги.
Но вырвать всё ж ей удастся,
Ей жертвы те из пасти зверя.
И удалиться злу пришлось,
Порог оставив нашей двери.
Тогда, в один из марта дней,
Меня взял дедушка на руки.
Прижав дитя, что трёх недель,
Предвидя вечную разлуку.
Сказал, смахнувши с глаз, слезу:
«Тебе, мой Бог, дитя вручаю!
Отныне Ты ей будь Отцом!
Ныне Тебе её вверяю!
Коль мне дано в последний раз,
Дитём прекрасным насладиться.
То не оставь же Ты её,
Доколе сердце будет биться!
Для Славы будет пусть Твоей,
И жизнь её пусть будет долгой!
Дай ей Тебя в себя вместить,
Пусть жизнь её течёт, как Волга!»
Последней встреча та была,
Меж моим дедушкой и мною.
Он полон сил был и любви,
И бабушка мила собою.
Хоть страшною была война,
Метя с пути всё пред собою,
Но распростёртою была,
Рука Господня надо мною!
Нас деток чудно Он хранил,
В годину страшных испытаний.
Во все дни нам Кормильцем был,
За что горели мы желаньем.
Большою, дружною семьёй,
Хвалить Его за данну милость.
Что мама с бабушкой средь нас,
Семья без устали молилась!
Мы всею дружною семьёй,
Любили петь во Славу Бога.
С двух лет неслась и песнь моя,
Творцу, к Небесному Чертогу!
Слагала в сердце детском я,
Святое Божие ученье.
По – детски Бога я хваля,
А Он на то давал уменье!
Меня на редкость от детей,
Память светла, что отличала.
А потому к пяти годам,
Была семьи я «Запевала».
Как не сфальшивила ни раз,
Мелодий чудных тех я звуки.
За что и гладили меня,
Столь нежно бабушкины руки!
Учась отлично в школе я,
Примерной школьницею слыла.
Но красный галстук хоть бы раз,
На своей шее я носила.
Как не желала делать то,
Что неугодно было Богу.
Ведь больше всех чтила Его!
Избрав тернистую дорогу.
Когда исполнилось шесть лет,
Домой отец мой возвратился.
Измученный, еле живой,
Но всё же сердце будет биться!
Чтоб нас обнять, своих детей,
Да прикоснуться к нам щекою,
Пока ж меня собой пригрел,
Проблем немало знал со мною.
Когда семнадцать стало мне,
Отец решит Сибирь оставить.
Семью в киргизские края,
На место жительство доставить.
Нелёгок был тот переезд,
Ведь начинали всё сначала,
Но Бог не оставлял и здесь,
За что Ему Хвала и Слава!
В совхозе виноградном мы,
Что звался Ала-Тоо жили.
Мои две младшие сестры,
Прилежно в школу там ходили.
Во Фрунзе городе и я,
Студенткой техникума стала.
И там Господняя Рука,
Меня опять сопровождала!
Учёбу кончивши, уж мне,
Бухгалтерское место было.
Работу счётную свою,
От всего сердца я любила.
И приглянулась парню я,
Он был механиком в совхозе.
Его женою стану я,
Мы с того дня не были порознь.
Но будут мужа влечь края,
Его родство, что в Казахстане.
Он позовёт меня туда,
В те горные Джамбула дали.
Там проживал с шести лет он,
Туда ребёнком был он изгнан.
Казахским языком владел,
Что часто был казахом признан.
Все тридцать лет мы в том краю,
Семьёю счастливо там жили.
Имея дом свой, сыновей,
Что дал нам Бог, там возрастили.
Образование они,
Учась, там оба получили.
Пока семьёю всею мы,
Переселиться порешили.
В страну, что предкам нашим всем,
Когда-то Родиной звалася.
Но им Царица на Руси,
Места, что лучше, отдала все.
Так оказались на Руси,
Все немцы в том запрошлом веке,
Все наши деды, их отцы,
Не знав ни горюшка, ни беды.
Ведь Сам Господь там с ними был,
Он верен труженикам – людям.
Что любят Бога и семью,
Как в праздники, также и в будни.
Жили без ропота они,
Как в радости, так и в печали.
Пока не началась война,
Из мест родных пока изгнали.
Хранил Господь там и меня,
Не раз смотрела смерть в глаза мне.
Он помнил дедушки слова,
Когда к Нему в слезах взывал он.
Хвалой наполнил Он уста,
Любимой дедушкиной внучки.
На разум дал слагать стихи,
Один был стих другого лучше!
С годами больше всё стихи,
Собою сердце наполняли.
Всё ближе к Родине Святой,
Неумолимо приближали!
Бог хочет, чтоб в Его краю,
Уста вовеки не сомкнула.
И новой песнею в строю,
Я ко Святым Его примкнула!
Спасибо Господу скажу,
За разум мой не помрачённый.
Обетованиям Своим,
Он верен и неизменённый.
Сказал, как древо у воды,
Будут сочны и плодовиты,
Те, кто остались Мне верны,
Хотя врагами были биты!
Он мне сказал, как хорошо,
Что согласилась стать трубою.
Я буду разум наполнять,
Своей Небесною Хвалою!
Тринадцать лет с тех пор прошло,
Как дочь Моя ты овдовела,
Но не сложивши рук жила,
Всегда бралась за Божье дело!
Знай, не оставлю, мне сказал,
Тебя и в старости глубокой.
Рука простёрта над тобой,
Зрит за тобой Господне Око!
За то, что преданной была,
Небесный Глас всегда слыхала,
Так в точь тебе знай верен Я,
Мои ты милости видала!
Спасибо Господу скажу,
Что мне открылся в Своём Сыне.
Служила с радостью Ему,
Оставив след неизгладимый.
Жизнь остаётся позади,
Не долги дни мои земные.
Но взгляд стремиться лишь вперёд.
В тот край, где все живут святые!
Там мои бабушка и мать,
Отец и дедушка любимы,
Хочу я с ними восхвалять,
Тебя той песней, что вложил Ты.
А ныне я благодарю,
Что сыновья мои со мною,
И внуки все, что даровал,
Все вместе воздаём хвалою!
Чего мне лучшего желать?
Венец мне правды уготовлен!
На пьедестал дай твёрдо встать,
Чтоб на главу одел его Ты!
Там нету радости конца,
Того дня жду я с нетерпеньем,
Хвалой наполнил Ты уста,
И бесконечным будет пенье!