Уже давно истлели чувства,
Поднадоел избитый слог.
Смешно считать, что есть "искусство" -
Есть руки. В них есть ремесло.
Все те, ремесленники слова,
Бросают смело якоря
Не тем, кто словом избалован,
А тем, кто верит, что горят
Еще неопытные строки
Огнем из будущих глубин,
Берущие свои истоки
От вдохновения и любви.
Пускай, они не те, кто станут
Известны публике в глаза.
Но век вещает их устами.
Им просто есть, что рассказать!
Им есть.
А мне едва ль хотелось
(Хотя хотелось, но нет сил).
Я попросить имел бы смелость
О вдохновении.
Но просил
Лишь о покое бестревожном.
И тут же в коконе витом,
Погибнет сам талант безбожно,
Не рассказав совсем о том.
Я, доморощенный Сальери,
Лежу на девственных листах.
Я был никем по большей мере.
Я до сих пор никем не стал.
Я ничего не отдал миру:
Я не прославил бедный род.
Не подарил концерт Пальмире.
Не шел ни раз по рекам вброд.
Я созидать давно не годен.
Слетев в расщелину с верхов,
При самой благостной погоде
Я не сумел создать стихов!
Мне восемнадцать. Я кончаюсь.
Вода сбегает через грунт,
И все, кого я повстречаю,
Сто раз меня переживут.
Наш мир диктует свод реалий:
Что есть, носить, кого любить.
Стихи крат в сто дешевле стали,
Не чтоб прочесть - употребить.
Средь планов новых экономик
И новостроенных палат
Не нужен нам, как факт в геноме,
Сам наш бесприбыльный талант.
Когда количество пустого
Определяет интеллект.
Среди Элен-Наташ Ростовых
Нужны всегда одни Элен.
Когда при всем обильи хлама
Погано пусто в голове.
Привет тебе, безумный самый
Наш ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ странный век.