„К предательству таинственная страсть,
друзья мои, туманит ваши очи.“
Белла Ахмадуллина
Открытый город насаждает стены
средь улиц перекошенных, пустых.
Мои друзья уходят постепенно —
звучат слова, заученно просты.
Мои друзья смирились с тишиною,
которой мёртвый воздух — реактив,
сферической, как прежде, лишь иною:
в ней ложь и страх — давно паллиатив.
Храните же её зеницей ока
в чуланах улиц и в углах домов;
предательство, как торжество пророка,
пробьётся в толщу будущих томов.
Наедине с таинственной собою,
понятны мне и грязь, и чистота,
готова я к затишью или к бою
невинная, как белизна холста.
Каким аршином этот мир измерить,
где опоздать — не значит потерять,
где пустота — награда за измены,
где каждому воздастся по делам?
Пускай опять спасение бесстрастно
даруют мне Нева и Эрмитаж;
над вечностью и временем невластна
увижу удивительный мираж.
Там чистый воздух наполняет сферы,
молчание прекрасно и грешно,
и кажутся нелепыми аферы,
в которых всё за нас предрешено.
И в отзвуках забытого рыданья
мне нотками послышится любовь —
сильней и крепче жалкого гаданья
подспудно вызревающая боль...
И вот тогда, когда излишни жесты,
и чёт, и нечет — копии четы,
сквозь руки, обнимающие жезлы,
появятся друзей моих черты...