Когда блеснут неоном фонари,
Я щами закушу бокал аи
И приглашу любимую на танец.
На "Барыню", а лучше, - на "Кадриль".
Есть в танцах тех исконно русский стиль.
Да что я, в самом деле, иностранец?
Я, рускостью пропитанный всерьез,
Люблю вздремнуть под тихий шум берёз
Со сборником Тургенева в обнимку.
Что мне какой-то Шиллер иль Рембо?!
Им так писать, как русскому, слабо!
Эй, заграница, потягайся с ним-ка!
Хожу в ботинках фирмы "Скороход".
В них, как во мне, - исконный русский код.
Мне ель в снегах милее баобаба.
Люблю я баньку нашу, видит бог,
Когда мочалит весело мой бок
Рязанская простая дура-баба.
Любимая мне шепчет: "Милый друг!
Никак опять ты ел на ужин лук?
Моей душе сей запах неприятен!"
А я ей говорю: "Дыши ровней!
Закуска эта наша от корней,
Ее Толстой рубал и Пушкин, кстати!"
Она мне снова: "Блок любил аи,
Стихи писал про ночь и фонари,
Но щи не ел и не терпел пельмени".
А я ей: " Не морочь мне головы!
Бывают блоки тоже не правы!
И, если честно, мне Аи- до фени!"
Мы с милой танцевали до утра,
И выпили портвейна два ведра,
Потом валялись в простынях из хлопка.
Ну как ей объяснить наш колорит?
Что за Россию вся душа болит?
Понять сие не в силах эфиопка.
Ей баобаб милей, чем наша ель.
Дать дуба может запросто в метель
И не умеет над ромашкой плакать,
Стихи не знает Агнии Барто,
Но суперски целуется, зато.
Научится и по-московски акать.