Ох-ох-ох!
Баба сеяла горох...
Городок взобрался на отрожину,
у обрывов к Дону повернул.
С бабушкой простились по-хорошему:
плач соседок, помин, пьяный гул.
Дед - за ней. Я от наследства дедова
в люди - от иконок, от печи,
и меня клонило, словно дерево,
до бандитских "стрелок", до Чечни,
мало ли людьми на свете прожито...
Круг от чёрта, где он, этот мел?
Не споткнулся я, хоть сгнил порожек-то,
домик покосился, потемнел,
"отчина" нахмурилась, заброшена,
принимала, будто не ждала,
покатилась лишь одна горошина
из-под шкафа в кухне до стола.
А всего за пару дней до этого
с другом мы решились на разбой,
не страшась беспутного, запретного,
старый век нахальный шёл, блатной.
Покатилась жёлтая горошина -
блудный шарик, незавидный прок,
помню, бабушка была встревожена,
шла к столу – рассыпался горох.
Поскакали по ступенькам "мячики",
да, пойди, их, шустрых, собери...
"Мальчики мои родные, мальчики", -
и, заплакав, села у двери.
Поле ранним снегом припорошено.
Ни "братком" не стал, ни палачом.
За подкладкой прячется горошина,
нам вдвоём не тесно под плащом.
-----------------------------------------
автор фотографии Прокудин-Горский
ЛФР
http://www.stihi.ru/2016/08/07/3482