Любовь моя вера, надежда и Бог,
отважная крепость и царский чертог;
всегда и повсюду её нахожу,
и как под присягой, на совесть служу.
Ни смерть, ни страданья любви не страшны,
ни горечь разлуки, ни скудость мошны...
В огне не горит и не стынет от вьюг,
спасает верней, чем спасательный круг.
Толкнуть — и не вздрогнет, гром грянет зазря;
любви не заслужишь ни льстя, ни грозя.
В веках бесконечных сияет, маня
Тристана с Изольдой и, следом, меня...
И всё же коварна, абсурдна и зла,
от всякой любви остаётся зола,
остра, словно меч, и кольчуга не в счёт,
слезами, как градом, под корень сечёт.
При этом хрупка, хоть блестяща — хрусталь!
С ней сердце тоскует и просится вдаль;
Своим ни полушки, рай даром — чужим,
так часто вслед призраку счастья бежим.
Бандит в переулке, и тот уязвим,
она что захочет, то сделает с ним.
А я всё твержу (резюме, эпилог?):
любовь моя вера, надежда и Бог!