Москва. Кривые тупики,
Меня окликнула девица,
Я раньше принял бы в штыки,
Но тут решил,что не годится.
Я как сомнамбула пошёл,
По лабиринтам узких улиц,
Где антуражем - грязный пол,
С колонной пялящихся лиц.
Подвал, обшарпанная дверь.
Я оглядел ЕЁ, не глядя,
Худющая, бесёнок, дщерь,
И почему-то - басом: "Дядя".
Она присела на кровать,
И закурила, бровки сдвинув,
Закашлялась, сказала: "Б....",
И вдруг откинулась на спину.
Я постигал картину всю,
И видел яблоки на блюде,
Её озябшую красу,
Полуизгибы, губы, груди...
И вдруг внезапно задрожал,
Мне стало страшно неуютно,
Я в дверь подался и бежал,
От глупости сиюминутной.
По сути, не был я ханжой,
Но с детских лет привык гордиться,
Любимой матерью, сестрой,
Мне в радость - счастье в женских лицах!
Я долго помнил и жалел,
Как беззащитны были плечи...
Когда бежал, рыдать не смел,
В душе я выл по-человечьи.