Рваные линии строк бесплотных приютит холод.
На потрескавшихся ладонях вижу я голод.
Из кармана оглушит грохот мелочью - больно.
Дожидаются, что согнусь я коленопреклонно.
У смоляной церковной оградки буду выть волком...
Ряженый князь в светских тряпках плюнет на холку.
Волчья пасть шипит от обиды - слюни по морде.
Гордому воину ластиться стыдно - горечь породе.
Кость ледяную кинут податью в ржавую миску.
Лживым попам, брат, ты уже продан - пал слишком низко.
Рядом отец в сальном отрепье шамкает кромку...
Зверь подползет в нелепых попытках - прижмется робко.
Людям отвратна волчья порода - рвут их на части.
Трудно уже уйти от упора - когда дуло в пасти.
Только в шершавых нищих ладонях волк засыпает.
Слышно под грубые волчьи стоны лес замирает...
Я подойду с целой грудой бумаги - рассыплю у входа.
Медленным, тихим, хромающим шагом - будто у вора.
Целую жизнь исповедую в строках - вот вам молитвы!
Я на земле отдышала все сроки грудью открытой.
Хрупко ломается будто из праха эта бумага.
Нежно смотрю на отмёрзшие лапы дикой собаки.
Выверну все карманы наружу - в них только дыры.
Волчьи и старческие глаза меня простили...