В вагоне, чтобы не было так грустно,
На иллюстрациях зациклив взор,
С попутчиком, далёким от искусства,
Я вёл непринуждённый разговор.
Я говорил о том, что преклоняюсь
Пред гением Пикассо уж давно,
А он сказал: - «Я тоже удивляюсь,
Как можно так замазать полотно»
О скрипке и Никколо Паганини,
О том как он сумел себя найти,
Что в виртуозности игры доныне,
Его никто не может превзойти.
А он сказал: - «Чихал на ту игру я, -
Небрежно в своей сумке копошась, -
И как уж только люди не хитруют,
Ну лишь бы только в шахту не попасть»
Ему открыл я и свою стихию,
Глубинные проблемы обнажив.
О том, что радикальные стихи я
Пишу на существующий режим.
«Что с тех поэтов? - Буркнул он, - о Боже,
Не отрывая глаз от потолка. -
Ну ведь от них в стране не стало больше
Ни мяса, ни зерна, ни молока.
И прошептал он мне в ответ: Батяня,
Ну ты подумай, что ты говоришь.
На тех стишках ты долго не протянешь,
Если с закладки завтра полетишь.
Не забывай, что кризис в Украине
И каждый тут любой работе рад,
А вам потом с тем Павлом Паганини
Веками не пролезть на комбинат.
Чтоб завтра не пришлось тебе задаром
Себя за свои вольности карать,
Чтоб не пришлось тебе с тем Ренуаром
По городу бутылки собирать,
Будь осторожным, хитрым и покорным,
Публично ахинею не неси,
Поэтом можно быть ещё придворным,
Ну а народным, Боже упаси.
Подумай ну зачем те серенады
Тебе за той колючкой распевать.
А люди скажут, так ему и надо,
Чтоб знал как от работы сачковать.
Ведь если ты окажешься в опале
То не спасёт ни Энгр ни Mонэ.
Сейчас у нас крутой и гениален
Лишь тот у кого толще портмоне.
Ну а в конце он пожелал удачи,
Всем предостереженьям вопреки.
Хоть вывод был и прост и однозначен: -
Бросай перо! Кончай писать стихи.