Глава 1.
Прошло лет пять с тех пор, как я купил шестицилиндровый Suzuki Grand Vitara, японский джип, чуть больше двухсот лошадей. Отслужил он, что называется, верой и правдой – проблем не было, но дал его другу съездить по делам в деревню, и тот зацепил бампером за пенёк, да и подвеску повредил... Страховка покрыла ремонт и покраску, но я решил, что пришла пора менять верного «коня» – терпеть не могу, когда авто «ранено» или начинает «сыпаться». Приятно управлять автомобилем первые два-три года, пока он новый, слушается чуть ли ни каждого жеста, им восхищаются...
Для Suzuki давно время вышло, и этот случай подтолкнул меня выставить бывшего «друга» в салон на продажу, чтобы не вляпаться так, как показывали по TV: один «пудель» продавал автомобиль, покупатель взял у него ключи, чтобы сделать круг по двору – больше тот не увидел ни его, ни свою «тачку».
«Пятьдесят отдам за сделку, восемьсот останется от продажи, добавлю из заначки и новую «японочку» возьму», – прикинул я.
Давненько не ездил на метро. Спустился в тоннель и что-то мне вдруг стало мерещиться...
Ростом я под два метра, все окружающие казались малорослыми вокруг, а тут... почти у всех пассажиров были опущены головы – они стали вообще намного ниже меня.
Народ или толпился, как на рынке, или все бежали, но никто не запинался, будто у них был проложен свой путь в подземном людском лабиринте. У большинства из ушей торчали белые проводки от наушников, взглядами люди уткнулись в гаджеты всех модификаций – кто в айфон, кто в смартфон, кто работал на ходу на планшете или на чём-то ещё... И все с безучастными, как у роботов, лицами.
Когда вошел в вагон, увидел, что на скамьях сидят такие же безразличные люди, словно инопланетяне. Никто не разговаривает, не смотрит по сторонам, молча стоят, тыча пальцами в «клавы» или экраны, озабоченные какой-то проблемой. Казалось, что все они решают одну и ту же задачу, от которой что-то зависит. Нигде не было заметно ни одного старика, ни одной бабульки. Наверное, после того, как пенсионеров Московской области лишили бесплатного права проезда на транспорте, (а метро стоило уже не пять копеек, а пятьдесят рублей за одну поездку) приезжие... будто растворились в пространстве.
А московские – сидели по домам и прятались, быть может, от коллекторов, запугавших не только москвичей, но и жителей многих городов России. По TV каждый вечер в новостях рассказывали, как они издеваются над народом, пытают, насилуют и убивают должников, как страдают от них и соседи. Даже ВВП затронул эту тему и приказал правительству разобраться. Он был потрясен, что населению с улыбками «втюхивали» деньги, чуть ли не насильно, как будто одаривали или давали безвозмездно, начиная с пяти тысяч рублей и больше. Оказалось – это краткосрочные кредиты, которые за некоторое время выросли в долги на сотни тысяч, и эти «бандюганы» вытряхивали из тщедушных старческих тел не только души, но и жизни. И не только старческих.
Если раньше в метро отовсюду слышался смех, девчонки «стреляли» красивыми глазками на мальчишек и наоборот, а на эскалаторах ехали целующиеся парочки всех возрастов, то сейчас... никто никого не замечал. Я вспомнил, как сотрудники в курилке на днях разговаривали: «Сейчас женщину трудно на ночь «снять» – раньше они спали с альфонсами, а теперь – с айфонами».
Доехав до Щукинской, я вышел, и толпа из вагона двинулась за мной, всё также уткнувшись в гаджеты, не глядя под ноги... Меня это сильно потрясло.
На своей фирме я давно перекрыл в компьютерах социальные сети, плюс «одноклашки» и всё, что могло отвлекать от работы. Но не мог и подумать, как далеко в народ ушла наркотическая зависимость от гаджетов.
«Теперь его может повести за собой любой экстремист или русофоб»,– пролетело в мозгу. Назревала мысль: «Надо что-то предпринимать – это наверняка и есть те новейшие технологии, что испытаны на соседней стране, да так, что почти весь народ зомбирован ненавистью, жаждой халявных денег и убийствами. Недаром все «яблочные айфоны» контролируются из-за океана... Всему миру известно от Сноудена, что в них установлен чип, по которому можно следить за людьми. А может... и зомбировать, и управлять... Стоит только дать команду, и...»
Решил провести эксперимент - только на работе пользоваться интернетом и прочими «прибамбасами».
*Поезд в метро - настоящий, московский.
Глава 2.
Вернувшись домой, я заметил, что дети чем-то огорчены. Оказалось, жена интуитивно, словно почувствовав моё состояние, забрала у них все гаджеты, что я привез из Америки, и убрала в сейф.
Вслух мне при детях сказала:
– Все эти буки-штуки, айфоны-смартфоны... отрицательно действуют на мальчиков, они перестали общаться друг с другом – сделают уроки, уткнутся в экранчики и... ни на что не реагируют, даже если их о чем-нибудь спросишь.
Теперь будут ими пользоваться только по дороге в деревню и обратно, или, когда полетим в отпуск, в самолете. Я сразу поддержал жену, потому что находился под впечатлением от увиденного в метро.
Летом мы обычно уезжали в деревню. Там я старался приучать детей к труду, строили вместе тепличку под огурцы, делали грядки, копали землю, потом ехали на речку купаться и загорать. День заканчивался баней с парилкой и купанием в ледяном бассейне. Вся усталость улетучивалась, а я им говорил:
– Чтобы жить и радоваться, нужно всего две вещи: во-первых – жить, а во-вторых – радоваться!
Дети сразу и крепко засыпали безо всяких телевизоров. И всю зиму на выходные гоняли в деревню – кататься на лыжах, париться в бане и купаться в снегу.
Год назад я услышал как-то, что младший ругался грязными словами на старшего. Подошел к нему и сказал:
– Ты хоть раз слышал, чтобы папа или брат ругались?
– Нет.
– А почему? Да потому что в России живут самые неведомые существа: Ядрёна вошь, Бляха-муха, Сидорова коза, Ядрён батон, Ёшкин кот и, пожалуй, самый замечательный экземпляр – Ёкарный бабай. Так скажи, стоит ли поганить русский язык грязным матом, который ты услышал на улице?
Малыш дал слово, что больше никогда не будет, и добавил, что знает, почему я его никогда не ставил в угол, когда он был маленький и пакостил.
– Почему?
– Да потому что! Это в садике воспитательница не знала, что если стоишь в углу, то жизнь проходит мимо, а ты знал.
Засмеялся я – хорошо мне было со своими детьми.
... Пятница заканчивалась, решили попозже лечь спать, а в субботу – выспаться. После ужина сели играть в «Колонизаторы» – это их любимая настольная игра об освоении острова. В футбол было бы очень шумно, а здесь игроки – это поселенцы, осваивающие недавно открытый остров. Цель игры – развитие колонии, а победа достаётся игроку, набравшему двенадцать победных очков.
Обычно сыновья играли с визгом, азартно, но на этот раз мы договорились, что не будем шуметь и мешать маме с маленькой сестренкой засыпать.
Очки начислялись игрокам за строительство поселений, городов, за создание самой длинной дороги и культурных строений, а также за мобилизацию самой большой армии... Кто быстрее всех осваивал остров, становился Правителем.
Действие игры разворачивалось на поле, составленном из шестигранников. Города, поселения и так далее... за исключением пустыни, производили ресурсы: кирпич, дерево, зерно, шерсть, руду. Они были необходимы для строительства объектов или приобретения карт развития.
В лесах – добывали древесину, на пастбищах – выращивали овец для получения шерсти, на холмах – добывали глину для кирпичей...
Для того, чтобы получить необходимые для развития ресурсы, строили поселения и города. Но не всё так просто. Ресурсы «производились», если при броске кубика в начале хода каждого игрока выпадало соответствующее число. Бесперебойное получение ресурсов зависело от грамотной расстановки своих поселений и, конечно, от удачи. Игра развивала у детей смекалку, хитрость, заставляла соображать.
Необходимость в определённых видах ресурсов менялась по ходу игры. Сначала наибольшим спросом пользовалась древесина, потом кирпич для строительства, а также зерно и овцы... Надо было быстро расширять зоны своего влияния, чтобы собирать ресурсы для дальнейшего развития.
Чуть позже жизненно важной становилась руда, необходимая для создания городов. Поэтому приходилось не просто занимать самое выгодное положение своими поселениями в начальный момент игры, но и продумывать план развития на будущее – какие ресурсы скоро будут необходимы, и в каком направлении надо стремиться для сети своих поселений и городов.
В игре можно было торговать ресурсами, как между нами-игроками, так и с «заморскими торговцами» (правда уже по более грабительскому курсу). Например, если у вас переизбыток шерсти, вы всегда можете её поменять по курсу 4:1 на кирпич. Однако, проложив путь к той или иной гавани, можно добиться торговых преимуществ и получить возможность обменивать избыточные ресурсы в пропорции 3:1 или 2:1. Но самое оптимальное – суметь договариваться между собой об обмене. Это самая выигрышная стратегия, так как, помогая сопернику, в первую очередь помогаешь себе.
Имелась в игре возможность напакостить своим соседям по острову, используя специальную фишку разбойников, которая блокировала производство ресурсов. При определённом числе, выпадающем при броске кубика, игрок мог передвинуть фишку разбойника. Спастись от этого действия можно было только применив карту рыцаря – это тоже требовало ресурсов. Зато, собрав много рыцарей, кто-то из нас-игроков становился обладателем самой большой армии, а значит получал дополнительные победные очки.
Мальчишки любили эту игру, а мне было приятно находиться с толковыми сыновьями, которые порой обыгрывали своего отца. Когда закончили игру, я рассказал им, что меня поразило в метро, и объяснил, почему мама права.
– Мы не хотим, чтобы вы превратились в зомби. – сказал и увидел их озабоченные лица.
Они тоже не знали, что творится в метро – мать с утра отвозила детей в лицей на машине, а после работы я их забирал домой.
Чтобы на парней не влияла улица, мы старались по возможности занять всё их свободное время – они занимались уроками, чтением, языками и спортом. А на лыжах, велосипедах и коньках - на улице, во дворе, в парке или в «Снежкоме», или в деревне - мы гуляли или катались вместе. Общаться со сверстниками у них хватало времени в лицее и в спортивной команде.
Глава 3.
В понедельник спустился я рано утром в метро. Передо мной остановился поезд серебристого цвета, расписанный фантастическими картинами с созвездиями, инопланетянами, космонавтами в скафандрах, и... он поразил меня, будучи, как один длинный вагон. В тех местах, где вагоны должны бы соединиться сцепкой, оказались узкие гармошки, как в «Икарусе», и... тоже серебряные. Среди рисунков внезапно открылись двери, я вошел, и мужской голос на двух языках объявил следующую станцию: «Октябрьское поле стейшен».
Осмотрелся и опять удивился – полупустой салон казался нескончаемым – не увидел ни кабины водителя, ни «хвоста» поезда. «Наверное, супер современный, новой модификации, а народ, очевидно, еще не проснулся»,– подумал я.
На следующей станции вошли молодые парни, и так же, как в прошлый раз, сели и тут же склонили головы над гаджетами. Я даже не сразу заметил, как подошла и присела рядом со мной приятная женщина средних лет с толстой черной косой, уложенной короной, как в тридцатые годы.
– Какой удивительный поезд и пассажиры все странные... Вы не согласны?- спросила она, как ни в чём не бывало.
– Что же здесь удивительного?
– Вы же видите, нет вагонов? А люди-то, люди... гляньте: у наших – белые провода из ушей висят, а у иностранцев – красные и зеленые. Красные – у негров, ой, афро-американцев, а зеленые – у «узкопленочных», ой, у восточных людей. Это у нас один старик так выражается. Прилипло, простите.
Я-то давно уже не ездила. Сейчас возвращаюсь в интернат – ну, Вы понимаете, в дом престарелых. Отпрашивалась в гости, а то тошнёхонько там. Нет, кормят-то нормально, но... я им квартиру отдала, а мне всего 25% пенсии выдают каждый месяц на личные нужды.
Меня часто люди приглашают в гости, даже на дачу. Разговоришься вот так в пути и... не заметишь, как очутишься у добрых людей. Раньше всю пенсию возвращали, если уезжала и не столовалась, а сейчас говорят:- «Если отсутствуете, то и кормитесь там».
– Глупость какая, – сказал я.
– Вот и я про то же. Только не глупость это, сами понимаете... Если Вам надо с детьми остаться или по хозяйству помочь, я... всегда пожалуйста, возьмите мой адрес.
Женщина протянула карточку с адресом, я взял.
«Видимо, не так-то хорошо там кормят, если ей все время в гости хочется, даже согласна работать», – промелькнула мысль.
Ко мне по-английски обратился парень с красными проводками от наушников, торчащих из ушей, и я подсказал, где ему выходить. Обернулся к женщине, а та... исчезла.
Стало как-то пусто во всем поезде. Я сразу решил, что надо будет пригласить её отдохнуть у нас в деревне летом, и убрал карточку а портмоне. Детям понравится такая приятная бабуля, похожая на волшебницу из сказки, своей-то у них не было.
И тут я обратил внимание на вошедшую молодую женщину, похожую на подругу из далёкой юности. Мой пристальный взгляд не остался незамеченным, и Ирина, чуть не упала ко мне в объятья – это поезд рванул вперед на высокой скорости. Я подхватил её, обнял по-дружески, мы присели, всех вспомнили – кто остался жив, кого уже нет, кто чего достиг...
Она стала рассказывать о себе, что осталась одна – так сложилась судьба – муж погиб на службе. Дочку одна вырастила, да та вышла замуж и улетела с зятем жить за границу. Оказалось, что живем мы совсем рядом, она – на «Щуке», а мы - на Октябрьском поле.
Служил её Володя под Байконуром, где и мне приходилось работать. Мы в одной в школе учились, я его помнил, у них сразу любовь закрутилась, когда я ещё не встретил свою.
Заметив, что она расстроилась, попытался отвлечь и рассмешить историей из своей жизни. Стал рассказывать.
– Представляешь, Ирина, был у меня такой случай в командировке. Остановился в общежитии, вдруг без стука зашла в комнату жена моего сменщика-казаха, которого я хорошо знал, разделась и легла в мою постель. У меня появилось ощущение, как будто меня с ног до головы кипятком ошпарили – жена у меня тогда уже была. Хоть и «голодный», два месяца без семьи, но не смог на подлость пойти, да и не люблю доступных женщин не первой свежести. Как ты думаешь, что я должен был сделать?
– Юрий, женщина просто устала, спать хотела. Если бы ты видел, в каких они условиях жили...
... Наша часть стояла под Байконуром. Тоска в степи зеленая... На просторе гулял один верблюд и одна корова щипала горькую полынь.
Чтобы полюбить степь, надо там родиться и жить. Восхищаться ею можно – она такая неоглядная, особенно, когда вся в весенних тюльпанах, или жарким летом... в высохшем ковыле. Из степи веяло приятным духом, каким-то необыкновенным: то ли выгоревшими на солнце травами и цветами, то ли... горечью полыни и... ожидания. Глянешь в даль и... нет ей ни конца ни края. Только одинокий верблюд жует любимые колючки и палящее солнце невыносимо жарит, обжигая тело.
Такая же была у меня и любовь, безграничная, как степь... ждешь, веришь, надеешься, что вернется муж из командировки живой и невредимый, изнемогаешь от предстоящей встречи много дней и ночей напролет.
Я не люблю степь – слишком была там счастлива. Лес – это моя последняя любовь и прибежище. В нём можно скрыться от всех невзгод, слушать пение птиц, успокоиться, а под кустами набрать корзинку грибов или ягод, а главное – можно вспомнить всё, что было прекрасного в этой жизни...
... Пошли мы с мужем договориться к казахам насчет молока – через месяц у нас дочь должна была родиться.
На наш стук из юрты вышел красавец-полковник и пригласил войти. Увиденное... потрясло. На земляном полу, на большой циновке, украшенной казахским орнаментом, сидели шестеро, казалось, на одно лицо, малышей и играли в самодельные игрушки. За перегородкой негромко блеяли ягнята, пахло навозом. Хорошо хоть, что корова с овцами находились в хлеву во дворе. Муж шепотом сказал мне:
– Молчи, ни о чем не спрашивай.
Договорились мы на литр молока, чтобы ходить два раза в неделю.
– Больше не смогу давать – много желающих. Да и у нас, как видите, дети малые, а корова одна, – сказала невзрачная сухонькая казашка, изможденная, наверное, частыми родами.
Мы поблагодарили, отдали детям гостинцы, которые муж предусмотрительно захватил с собой, и пошли домой.
Оказывается, чтобы получить направление за границу (у нас в части находилось военное училище) и вырваться из этой «дыры», надо было жениться. Холостые офицеры назначение за границу не получали, оставались в России – в лесу, в степи... там, где стояла воинская часть. Говорили про эти «точки»: «Есть на карте три картинки – Горный, Мирный и Озинки».
Прилетавших в гости к офицерским женам подруг и сестёр... быстро расхватывали замуж. А кому из курсантов «не повезло», женились после окончания училища на казашках, улетали за бугор, а, возвратившись, многие разводились.
У этого офицера дважды родилась двойня, потом... Афган... вернулся раненый... еще двойня – не смог бросить детей. Такой молодой, а получил звание полковника – зря его не давали. Жили в юрте, потому что жена не хотела из-за хозяйства переезжать в наш городок, хотя квартира была предоставлена и пустовала. Неуютно она себя чувствовала среди офицерских расфуфыренных жен.
Если бы ты только видел этих казашек, когда они приходили в баню из поселка... Снимали бельё и складывали в уголок в кучку (на выброс), мылись и надевали все новое, превращаясь в прехорошеньких молодых женщин, с раскосыми глазами и длинными черными волосами ниже пояса.
Наверное, по полгода в бане не были. Недаром ходил анекдот: «Пришел казах в баню, стал мыться и... телогрейку нашел, которую в том году потерял».
А ты думал, что женщина хотела от тебя любви? Нет, захотелось выспаться в нормальных условиях.
– Какая была ты, Ирка, такая и осталась, наивная. Баба до гола разделась, чтобы «выспаться» со мной, а ты... устала, устала...
Ну, пока, моя станция. Приезжай в гости, позвони. Посмотришь на пацанов наших и на дочурку, в деревню съездим на шашлыки – там тебе и лес будет, и река, отдохнёшь. – пригласил я Ирку и подал ей визитку, как та фантастическая бабуля, которая, как неожиданно появилась, так и внезапно исчезла.
Глава 4.
Жить стало интересней. Я даже был доволен, что остался без своей машины и отказался от служебной – узнал и увидел много нового. Столько впечатлений не получишь из окна автомобиля.
Однажды начальник охраны встретил меня с озабоченным лицом и, протягивая в ладони небольшую «штучку», сказал:
– У нас завелся «крот». Это я нашел под Вашим столом при осмотре кабинета.
Предстояло закончить серьёзные переговоры по крупной сделке с зарубежным партнёром. Осталось наедине обсудить детали, которые должны были отразиться на работе и прибыли фирмы, я специально приехал пораньше с пакетом документов и договором, а тут... «сюрпрайз».
– Что показали видеокамеры? Кто сюда заходил? – спросил я.
– Вы будете удивлены. Кроме Вашего друга – никто.
– Спасибо. Отправьте специалистов ко мне домой и в деревню, ключи от дома возьмёте у жены, я предупрежу. Пусть проверят всё, возможно, и там могут быть «жучки».
Но я не мог даже предположить, что Игорёха мог пойти на подлость – мы же столько дружили... Я его вытащил из такого дерьма с помощью связей и друзей, взял к себе на работу, а то... мог бы сесть надолго.
Последнее время мне не нравилось его заискивание, дурацкая лесть и чувствовалось какое-то притворство в голосе.
Переводчики мне никогда не были нужны, я хорошо владел английским, а дружок, очевидно, вел свою игру и хотел все знать.
Еще в семнадцать лет летал я на Кипр к взрослому другу, соседу по дому, и работал переводчиком. У него там был бизнес. Мне предстояло провезти нелегально крупную партию валюты, что передали для Андрея. Времена-то... Советские – по почте не перешлешь. Мне повезло – таможню прошел без проблем.
Андрей с друзьями во что-то сильно вляпались и остались без денег, может, проигрались на бирже или в казино. Не знаю. Кто в таких случаях будет откровенничать? Оставалось только догадываться.
Мама, провожая меня, испугалась, подумав, что заболел – настолько я был бледен. Конечно, я переживал, пацан же, все понимал и не мог рассказать ей, какому подвергаюсь риску. Но... это был заработок и выход из создавшейся ситуации.
Шли девяностые годы. С четырёх лет я рос без отца, надеяться приходилось только на себя. Мать потеряла работу, а я еще учился – жить стало не на что, она была в отчаяньи.
В Советские времена многие жили так – от зарплаты до зарплаты. Остаться без средств существования – это... не то слово, спасала отцовская пенсия. Вот сосед и захотел нам «помочь».
Встретил Андрей в порту Ларнаки и сразу повел в ресторан.
– Надо поговорить. Сейчас поедем в тюрьму, (надо было видеть мои глаза). От тебя зависит, удастся ли вытащить на волю друзей. Ты говоришь по-английски, для администрации – это главное. Если у тебя всё получится, отдохнешь по-королевски и хорошо заработаешь. – сказал он.
Я согласился, но поставил условие:
– Купи мне сегодня же обратный билет на любой день следующего месяца, какой сочтешь нужным. Ты же знаешь, у меня в Москве осталась мать, и я не хочу, чтобы она переживала.
Билет он заказал тотчас на «Люфтганзу», так я захотел – страшно было летать «Аэрофлотом» – падали его старые «Боинги». Я позвонил маме, когда меня ждать, и что если ей будет трудно, пусть продаёт паркет, который мы в лучшие времена купили для ремонта. Сказал, что вернусь и... все будет хорошо.
Июль только начинался. Андрей ввел меня в курс дела, потом мы съездили на его открытом кабриолете к морю. Жара стояла под сорок градусов, меня удивил берег из острых камней и глыб от застывшей магмы. Я искупался, осторожно войдя в воду, стараясь не наступить и не порезаться. Теплая вода Средиземного моря приятно ласкала тело, и о плохом думать не хотелось.
Перед тем как полететь, я много прочел о Кипре. Знал, что часть острова, принадлежащая Греции, православная, где родилась богиня любви Афродита. Там находится множество античных достопримечательностей. Главная из них – развалины древнего города Курион, основанного еще во время осады Трои. Кроме этого на острове есть святилище Аполлона и святилище Афродиты, много интересных крепостей эпохи крестоносцев. На Кипре много православных святынь, церквей и монастырей, они расположены в горах Троодос, которые возвышаются над всем островом. Очень хотелось самому всё это увидеть.
После купания мы поехали в тюрьму. Она представляла довольно странное зрелище – территория почти на берегу моря, огороженная прозрачным забором, типа сетки-рабицы, с длинным сооружением барачной постройки для проживания. Я увидел, как «арестанты» в спортивной форме занимались спортом. Негры и белые бегали по дорожкам, подтягивались и отжимались, хотя уже достаточно пекло.
Мы предъявили документы и прошли через КПП. Я объяснил начальнику стражи создавшуюся «ситуэйшен» – почему у одного из ребят не оказалось визы на посещение острова: «Он приплыл из Израиля на частном корабле».
У второго россиянина виза имелась, но была просрочена, и греки ни за что не соглашались освободить его – только депортация, без права возвращения на остров. Я перевел Андрею и спросил:
– Может они ждут взятку?
– Ты что? Это – не Россия. Они не берут, не стоит и рисковать. Надо соглашаться.
Я написал по-английски заявление, нам оформили документы. Первого выпустили с условием, что в течение суток тот вернется обратно в Израиль, а со вторым Андрей обнялся и распрощался, дав ему деньги на билет. Его сразу увезли в аэропорт.
Мой английский действительно произвел впечатление на греков-киприотов. Андрей рассказывал по дороге, что его даже слушать не хотели, потому что ничего не понимали.
Наши «преступники» уехали расстроенными – даже условия местной тюрьмы были курортными: фрукты, овощи, солнце... но... без свободы передвижения. А кому бы хотелось покинуть такой сказочный остров?
Меня сразу удивило место, где мы остановились – это была вилла с пятикомнатными апартаментами. Всюду работали кондиционеры, жили друзья на широкую ногу, хотя и совершенно без денег.
– Андрей! Как же вы здесь устроились? Жили с такими удобствами... кормили и поили вас на халяву...
– Киприоты доверчивый народ, они и взаймы дают – ждали, что ты денежки привезешь. Заметил, что машину мы оставили без охранной сигнализации? И виллу не всегда закрываем... Подлости можно ожидать только от своих – здесь воровства нет. Куда бежать – это же остров. И потом... мы их никогда не обманывали. Вот сейчас и рассчитаемся с долгами.
Мне предоставили комнату, и Андрей сказал:
– Отдыхай, вечером поплывем в Израиль, избавимся от этого «балласта» – не мог же я его бросить в беде...– и похлопал друга по плечу.
Там ты, Юрий, опять будешь мне нужен. Везде море и солнце – это для тебя и есть отдых. Любишь путешествия? А что увидишь и услышишь, постарайся забыть.
Я промолчал. Что мне оставалось делать? Знал... на что шел.
Глава 5.
Андрей вошел в комнату и спросил:
– Ну что, Юр, нормально отдохнул? Надо лететь в Израиль, не будем зря терять время – дел выше крыши. Тем более, что с морем у друга могут быть проблемы – морская болезнь. Ты же, надеюсь, понял – это была «отмазка» для киприотов, что он приплыл на корабле. Собирайся, побываешь в Израиле, посмотришь на другую страну. Виза не понадобится, там россияне могут находиться до трёх месяцев по загранпаспорту.
Минут через десять я был готов. Перекусив в соседнем кафе, мы поехали в аэропорт, в Ларнаке он совсем рядом. Андрей взял три билета на самолёт, сказал, что лететь всего полчаса до Тель-Авива.
Кабриолет оставили на стоянке и вскоре сошли с трапа аэропорта Бен-Гурион. Повсюду ходили евреи, они ничем не отличались от нас: кудрявые, черноволосые, рыжие, крашеные, с веснушками от горячего солнца не только на лицах, но и на руках...
Арабы сновали повсюду с кожей разных оттенков – от светлого кофе с молоком, до иссиня-чёрного, эфиопского, каким был злой волшебник-магрибинец из «Тысячи и одной ночи».
До Тель-Авива по хорошей трассе доехали за пятнадцать минут, зашли в кафе и выпили по чашечке замечательного кофе.
Друзья расстались, а мы пошли в отель и сняли хороший номер. Андрей сказал:
– Люблю отдыхать с комфортом. Завтра с утра погуляй по городу, оставлю тебе карточку. Умеешь пользоваться? Если задержусь, поужинай и жди меня в номере. Будь осторожен – здесь не всё так спокойно, как кажется.
Когда проснулся, Андрея уже не было, только карточка лежала на столе и сто долларов на мелкие расходы.
Было интересно одному осмотреть центр Тель-Авива. Я в детстве читал о Яффо и легендах, окутывающих старый город, и уже тогда мечтал стать путешественником.
Существовала легенда, что на месте Яффо создал свой ковчег Ной. В мифах древних греков говорилось, что Андромеда была прикована к скале где-то в районе яффского порта – именно здесь спас красавицу Персей.
Из древнего Яффо отправился в свое путешествие библейский пророк Иона. Туда же доставляли ливанский кедр для строительства Первого Иерусалимского храма.
Царь Давид, создатель единого Царства евреев и строитель Иерусалима, перенес в свою новую столицу Ковчег Завета. В переносном хранилище, которое считалось свидетельством присутствия Бога среди избранного народа, сохранялись еврейские святыни – две каменные Скрижали Завета.
С древнейших времен Яффо был морскими воротами Иерусалима. В порт доставлялись с юга Аравийского полуострова драгоценные благовония и специи, потом груз переносили на корабли и везли на Запад, в Европу.
Перекусил в том же кафе. На какую бы улицу не заходил, ни разу не заблудился, всегда возвращался к центральной площади. Мне понравился дружелюбный народ. К тем, кто шёл и разговаривал по-русски, я больше не обращался с вопросами, получив не раз ответ: «Шоб я так знал»?
С улыбкой отходил и спрашивал у «нормальных» евреев по-английски, и они не только «посылали, куда надо» идти, но и могли проводить, а по дороге рассказать о достопримечательностях города. Очень дружелюбный народ.
(Лет через пять мне пришлось побывать в Японии, так там от меня шарахались, как от чумного... оказалось, все говорят только по-японски.) В Израиле молодёжь изучает многие языки.
Пообедав в небольшом ресторанчике, я решил отправиться в Яффо. Уже разузнал, что пешком до него добираться всего два километра, но мне это было ни к чему – хотелось сберечь силы для экскурсии по старому городу. Доехал за несколько шекелей, полученных на сдачу в кафе, и присоединился к русской группе.
Гид, молодая и красивая «русская еврейка», рассказывала, как в 636 году Яффо захватили арабы. За порт бились Ричард Львиное Сердце и Саладин. Мусульмане, из опасения новых крестовых походов, снова разрушили город. Ещё в конце шестнадцатого века Яффо представлял собою груду развалин.
Отстраивать город и порт принялись турки-османы. Они восстановили даже христианские церкви и постоялые дворы на пути в Иерусалим и Галилею.
Но в 1799 году в Святую Землю вторгся Наполеон, он захватил Яффо, его войска устроили страшную резню, затем на город обрушилась чума... Жизнь вернулась сюда только спустя годы.
В начале двадцатого века несколько десятков еврейских семей купили земельные участки в дюнах к северу от старого порта, они решили построить тут первый еврейский город Палестины. Так появился современный Тель-Авив, частью которого впоследствии стал древний Яффо.
В наше время здесь отреставрировали памятники, появилось множество художественных галерей, театров, сувенирных лавок, ресторанов, пешеходных улочек. Яффо превратился в романтическое местечко на берегу моря.
Больше всего мне понравились необычные памятники, такие, как апельсиновое дерево, висящее над землёй, которое русские туристы пытались приподнять... фонтан Кит, проглотивший пророка Иону... и... четыре руки, торчащие из земли, будто просящие о помощи – этот памятник был копией Калининградского, поставленного на месте массового уничтожения евреев фашистами.
Когда жара меня доконала, я спустился искупаться к морю, потом сходил и посмотрел на один из главных портов древнего Израиля, куда именно в Яффо приходили корабли с паломниками, направлявшимися в Иерусалим.
Когда шел к автобусу, чтобы вернуться в Тель-Авив, из узенькой улочки выбежала девчонка, иначе её невозможно было назвать, такая она казалась тоненькая, в длинной темной юбке до земли, в кофте с длинными рукавами до кистей, в платке, концом которого прикрывала лицо (это в такую-то жару).
– Русский? – негромко спросила она, подскочив ко мне.
– Да, русский, – ответил я.
– Я так и поняла, ты светленький и голубоглазый. Помоги мне, прошу тебя. Возьми меня с собой. По дороге я тебе всё расскажу. У меня нет ни денег, ни документов. Мне некому помочь. Я попала в Израиль обманом, из Египта, прямо с экскурсии, но мне удалось сбежать – помог один старый еврей, довёз до Яффо, а дальше предоставил мне выкручиваться самой.
Чёрные глаза девчонки казались огромными от страха. Мне стало её жаль.
– Я сам турист, не знаю, но... попробую. Идём.
Подал ей свою кепку и солнцезащитные очки, завел в магазинчик и по карточке купил нормальную одежду – шорты и майку. Переодевшись, она ничем не отличалась от остальных.
В автобусе ехали молча. Когда вышли, она сказала, что хочет пить и есть. Мы зашли в кафе, где посетителей почти не было, и там, утолив жажду и голод, она рассказала, что прилетела отдыхать с подругой в Египет. Местные и русские гиды уговорили их поехать на верблюдах к бедуинам, обещали, что будет весело. Так и оказалось. Кататься верхом на верблюде было смешно, особенно, когда он вставал и опускался обратно, делая это такими сильными и неожиданными рывками, что можно было запросто свалиться. Нас предупредили, что надо сильнее держаться руками за специальный поручень на седле. Мы знали, что ждёт интересное приключение, но не думали, что настолько экстремальное и опасное.
Обратили внимание, что группа состоит из молодых и красивых девушек, когда уже сидели в седлах, но было уже поздно. Напились чаю у бедуинов, перекусили местной пищей, и... это был наш последний обед за то время, как мы будто бы возвращались назад.
На самом деле караван шел к морю через пустыню, все уже изнемогали от жары, стали просить вернуться, но поняли, что попали в западню и похоже – в рабство.
Наши гиды сделались жестокими – били, если кто-то возмущался. Вера всю дорогу плакала, её в Москве ждал жених, провожая, он предупредил: «Береги себя до свадьбы, а то не женюсь». Как накаркал.
...Когда Маша вышла из ванной, её невозможно было узнать. Белые густые волосы рассыпались по плечам ниже пояса. Тонкие черты лица и большие черные глаза делали его удивительно красивым. Ещё бы не украсть такую красавицу...
Я понадеялся, что Андрей что-нибудь придумает – наша же, русская девчонка. Но этой ночью он не явился и не позвонил. Рано утром, проснувшись от громкого голоса Маши, вдруг услышал, как она обвиняла Андрея:
– Я помню тебя. Это ты всех уговаривал поехать в пустыню! Это ты продал нас бандитам-бедуинам! Из-за тебя мы попали в большую беду! Мне придется пойти в полицию и связаться с нашим консулом, и мне поверят. Я расскажу, где осталась Вера. Если ты нас не спасешь, тебе конец, мой отец тебя везде достанет.
– Что же ты до сих пор этого не сделала? Да тебя... обвинят в проституции и посадят в тюрьму за нелегальное нахождение в стране. Потом будет суд и позорная депортация без права возвращения.
Да, я был много им должен и мне пришлось пойти на это или меня бы прикончили. Не надо быть такими идиотками! Какой отец отпустит дочь в семнадцать лет в дикую страну? Давай телефон! Я сам свяжусь с ним. И если он такой влиятельный и крутой, пусть действует. Кроме меня тебе никто не станет помогать в этой стране и твоей подружке – тоже. Но... ты должна будешь молчать о моём участии в этой сделке или выпутывайся сама, как знаешь. И я... вынужден буду вернуть тебя хозяевам.
Глава 6.
Маша согласилась промолчать об этом преступлении. Её можно было понять – девчонка была напугана и хотела вернуться на Родину. Андрей связался с её отцом, сказал, что с дочерью случилась беда, и попросил вылететь в Израиль с любыми её документами – загранпаспорт у неё отобрали бандиты.
Отец прилетел на следующий день. Через наше посольство удалось освободить Веру, которая не переставая плакала, и девушек, что хотели вернуться домой. Но были такие, что знали, что их везут работать в бордели, и помалкивали.
Маша поблагодарила меня, и столько наговорила отцу обо мне хорошего, что я выглядел просто героем в её глазах. Олег Иванович даже пригласил в гости, когда вернусь в Россию.
Андрей рассчитался со мной – это оказалась приличная сумма.
– «Мавр сделал своё дело». Если хочешь, оставайся... Благодаря тебе я решил все проблемы в Израиле, рассчитался с долгами. Отдохнёшь, потом поработаем вместе, помогу сколотить капитал. Ты мне нужен на Кипре, но... «хозяин-барин», смотри.- сказал он мне.
Я прикинул, что придется заниматься такими же грязными делами, и...отказался. Он отнёсся с пониманием.
На Кипр мы вернулись тем же путем – не поехали к стене Плача и на Мёртвое море, как собирались. Я решил побывать там попозже. Собрался за несколько минут, и Андрей отвез меня на кабриолете в аэропорт.
Через три с половиной часа я уже шагал по Москве. Свалился маме, как снег на голову, но она была счастлива, я – тоже.
Эта поездка дала мне не только заработок, но и представление о некоторых видах деятельности, и я понял, что никогда не буду заниматься незаконным бизнесом.
Прошли годы, я закончил институт, женился, родились дети, и эта история стала забываться. Вдруг... совершенно случайно, в Доме Художника, на выставке Сальвадора Дали, я встретился с Машей. Её невозможно было не узнать – красота расцвела в полную силу, она округлилась и из худышки сделалась женственной и очень сексуальной дамой.
– Юра! Ты куда пропал? Прошло столько лет, а ты так ни разу и не позвонил... Как здорово, что мы встретились! Я на днях улетаю с мужем в Испанию – он дипломат. Приходи послезавтра к семи вечера на проводы. Папа будет рад, он вспоминал о тебе не раз, - протараторила она за минуту.
За чашечкой кофе Маша рассказала о своей жизни, о том, что Вера так и осталась одна, лечится у психотерапевтов после пережитого стресса. А всё потому, что трусиха, не захотела с ней бежать.
– О себе у нас дома расскажешь. Сейчас я уже убегаю, муж должен подъехать. Возьми мой телефон.
Подала визитку и улетела, как ветер. Перед встречей я ей позвонил, мы поговорили, и она велела срочно подъезжать, потому что её отец уже ждал нашей встречи.
Олег Иванович, увидев меня, сразу пригласил в кабинет, усадил в кресло и сказал:
– Если б ты только знал, что для нас сделал! Я понял это, только когда вернулся в Россию. Меня аж трясло, после того, что рассказала мне дочка, ведь я мог её потерять... Я обязан тебе по гроб жизни тем, что сейчас имею – счастье и здоровье дочери, внуков... У меня же, кроме неё, никого не было.
Я вспоминал тебя, но не знал, как найти, не имея возможности отблагодарить. Это Дамокловым мечом висело надо мной – а вдруг бы тебе стали мстить... Столько передумал... Не узнал ни фамилии, ни адреса... думал, что Маша в курсе.
В Москве можно иметь деньги, но без связей никуда не прорвёшься. Вот и представился случай помочь тебе. Прошу, не отказывайся – это твоё будущее и твоих детей, а ты мне теперь как сын. У тебя же нет отца?
– Нет. Я его не помню – мне было четыре года, когда его не стало.
– Ну вот и ладненько. Моя Машутка обеспечена на всю оставшуюся жизнь, а ты только начинаешь «раскручиваться». Маша сказала, что у тебя трое детей... так что молчи и слушай. Сначала я введу тебя в Совет Директоров, потом ты станешь главой фирмы и собственником. На это уйдет около года, ты войдешь в курс дела, подучишься, команда у меня дружная и грамотная. Не бойся, справишься.
Я не успел даже рта открыть – ни чтобы возразить, ни... согласиться – всё было решено за меня. А кто бы отказался?
... Так у меня появилась фирма, которой я владею до сих пор, а зарубежные партнёры – это друзья Машиного отца, а теперь и мои. С тех пор мы дружим семьями.
... «Подстава» Игоря меня потрясла. Всегда знал, что самое страшное, не считая нищету и болезни, это – предательство.
... – Когда явится Игорь, пришлите его ко мне, – попросил я начальника охраны.
Через несколько минут тот явился.
– Что случилось, Юрий? Куда такая спешка? Не успел даже кофе попить.
И он развалился в кресле, как у себя дома.
– А ты считаешь, что ничего не случилось?
– Не в курсе.
– А то, что три последние сделки у нас пролетели мимо, как фанера над Парижем, перехватили конкуренты, кто виноват? Дядя Федя?
– Ты что, меня обвиняешь?
– А кого еще, когда видишь, как твой друг скачивает на флешку все тайны фирмы с твоего компа? Говори, кому продался? Я просмотрел все твои визиты в мой кабинет с камеры... заходил будто бы положить-забрать документы.
Даже телефоны были под твоим контролем, когда я оставлял их на работе, чтобы уйти от реальной жизни. И в них ты вставил прослушку. Забыл все добро, что я тебе сделал, откуда тебя вытащил? Не думал, что когда-нибудь придется это напоминать.
Игорь сидел, как побитая собака, не смотря мне в глаза, лицо и шея пошли красными пятнами.
– Прости, хотя я понимаю – нет мне прощения. Проигрался я на огромную сумму. Взяли конкуренты за жабры и... в оборот. Иначе... угрожали семье.
А ты же знаешь, что семья – это единственное, что есть дорогого в этой жизни. Да, моя вина – три сделки я сдал конкурентам. Эта – должна была стать последней... они обещали.
– Ладно, черт с тобой, я не буду вызывать полицию в память о прошлой дружбе и ради твоих детей, но знать тебя больше не желаю. Дурак ты, а не друг! Сел на крючок, поверил... С него тебе уже не слезть. Ты уволен. Пошел вон!
Я позвонил Олегу Ивановичу, и мы приняли все меры, чтобы эта сделка не сорвалась.
– Не волнуйся! Главное – крот обнаружен. Думаешь, у меня не было такого? Будь теперь осторожен в подборе персонала, а те сделки я тебе верну – это не проблема, всё поставлю на свои места. Мои старые партнёры за подлость откажутся с ними работать. Эту шушеру я разорю.
Через час начались переговоры по крупной сделке и прошли удачно. Я работал всегда легально, никогда не выводил деньги в офшоры, платил налоги и спал спокойно, принося пользу стране и людям.
Пригласил всю свою «команду» к себе в деревню на выходные, и Олега Ивановича позвал, как раз и Маша с мужем и детьми прилетели в Москву. Позвонил подруге юности, Ирине, даже бабулю из метро не позабыл.
Сказал ей:
– «Отпрашивайтесь на всё лето в своём распрекрасном интернате и не просите у них свои мизерные проценты»!
Надо было слышать её голос – она пищала от радости, как девчонка, когда записывала адрес.
Все были в сборе, жена и дети всегда радовались, когда у нас собирались гости.
... Начальник охраны сообщил, что квартира и дом прослушивались, чего не было еще три месяца назад. Но теперь можно жить спокойно – все очищено и проверено надежными современными средствами.
Конечно, ущерб дружок нанёс, но не настолько, чтобы сильно огорчаться. Меры были приняты вовремя, и я знал, что Олег Иванович сдержит слово.
Интересным оказалось то, что он, давно одинокий, как увидел Ирину, так сразу воспрянул духом и не отходил от неё, несмотря на разницу в возрасте, и она, похоже, была довольна. Олег Иванович вел здоровый образ жизни и поддерживал форму.
Праздник удался! Дети радовались и всем было хорошо.
Ни к чему говорить, в какой сфере деятельности мы работали, но мне захотелось что-то изменить в этой жизни. На другой день гости собрались за столом, и я поднял тему про влияние гаджетов на детей, молодёжь, да и на всю страну, и предложил избавить всех от этой зависимости.
– Каким путем? – спросила моя умница «главбухиня».
– Самым примитивным. Надо вернуться к прежнему образу жизни: заблокировать игры, сначала в нашей фирме и у себя дома, а потом пропагандировать это повсюду. Провести форум о вреде и наркотической зависимости от гаджетов, постараться вернуться к той реальной жизни, которая приносит радость и счастье. Отдавать всю любовь детям, чтобы их не тянуло уединяться с такими же, как они, наркозависимыми от Интернета.
Все воодушевились и... схватились за телефоны и... прочие гаджеты, чтобы сообщить об этом своим друзьям.
– Вот видите, Вы уже сами жить без всего этого не можете!?– сказал я им с огорчением.
Начал я с себя. Прогулки всей семьёй в свободное от работы время, путешествия по родной стране в отпуске, игры на природе – волейбол, лапта... Купание в реке, сбор грибов и ягод в лесу, частые встречи с друзьями и родными...
Бабулю мы больше не отпустили в «интернат», чему все были рады – она нам очень помогала с детьми, стала, как родная.
Надеюсь, что государство будет уделять больше внимание своему будущему – детям, тем более, что мой друг, депутат, поднял этот гаджетовый вопрос с «айфонами-апельсинами» и всеми «прибамбасами», в Думе на государственном уровне. Но, конечно же, я задумывался над тем, что «надежды юношей питают»... Еще Михайло Ломоносов писал:
«Надежды юношей питают,
отраду старым подают,
в счастливой жизни украшают,
в несчастный случай... берегут».
А мою «Сузуки» купил поп. И поскольку без машины никак не обойтись, пришлось покупать новую. Да и надоели мне зомби в метро, и сыновей надо развозить по лицеям, когда жена с дочкой на своей уезжали в деревню. Потом к ним ехать на выходные - электрички-то переполнены. Так что... гаджетовая проблема осталась пока нерешенной.