А Шай так и не вернулся со своих последних военных сборов - на границе с Египтом в перестрелке с попытавшейся прорваться бандой работорговцев поймал в висок автоматную пулю. Его смерть была мгновенной и безболезненной: удар - и двадцатичетырехлетнего темнокудрого красавца-парня не стало.
После коротких, торжественных похорон скорбящие друзья и родственники разьехались по домам, оставив на открытом всем ветрам и палящим лучам солнца кладбище небольшой прямоугольный холмик влажного песка, букеты и зажженые поминальные свечи. Цветы очень скоро увянут, свечи отгорят, и покой солдата более никто не потревожит - лишь смотрители, неслышно переваливаясь в стоптанных пропыленных кросовках, изредка пробредут мимо, да залетит пару раз в день ищущая муравьев маленькая коричнево-белая горлица.
Для Шаи жизнь закончилась в ночной далекой пустыне, для меня, увы - нет. Попрощавшись с другом сердца, я приплелась в нашу (теперь - только мою) маленькую двухкомнатную квартирку, не снимая обуви легла ничком на нерасстеленную кровать и закрыла глаза: без слез, ни о чем не думая, не вспоминая, не испытывая голода и жажды. В груди медленно клубился, набухая, ком космической вязкой черноты.
Оброненный у порога телефон звонил несколько раз, обиженно пикнул и отправился в кому - разрядилась батарейка. Стемнело - я продолжала лежать. Потом наступил рассвет, а я лежала: валялась дряблым шариком, из которого выпустили воздух. Незадолго перед полуднем неизвестные застучали во входную дверь, но я даже не пошевелилась - пусть их, надоест и уйдут. Меня нет дома.
Но незваные гости не вняли моим телепатическим посылам, и долбились сильнее и сильнее. Они создавали шум. Шум мешал, от него звенело в ушах и отдавалось в голове. Я неохотно выбралась из ватного оцепенения и со стоном села.
В воспаленном мозгу впервые за сутки проклюнулась и завозилась некая мысль. Ей понадобилось целых пять минут, чтобы оформиться в нечто вменяемое.
-Какого хера?- спросила я саму себя осипшим пересохшим горлом.- Не хочу никого видеть!
-Открывай!- взвыл с лесничной клетки юный голос младшего брата Шаи.- Саня, я знаю, что ты там! Я МЧС вызову - пусть дверь ломают!
Разумеется, пацан орал на иврите, но "Саня" он выговаривал давным-давно с четким, абсолютно русским акцентом - постоянное общение с репатриантами из бывшего Союза, однако. У мальчишки и подружка была - коренная россиянка, хорошая девушка, веселая, умная, с замечательной светло-русой косой и яркими голубыми глазюками.
Я представила себе службу спасения в работе, неизбежную после поездку на амбулансе, приемный покой больницы и задающих разные неудобоваримые вопросики психиатров, покривилась и поплелась отпирать.