Когда вечер наступает
И пора бы на покой,
Иногда я вспоминаю
То, что было не со мной.
И не спится, и не снится
После муторного дня –
Вроде в душу кто стучится,
Будто лезет кто в меня.
Будто вижу: на пригорке
Ярко светит огонёк,
На пенёчке рядом Горький
Тростью движет уголёк.
Пастернак там музе служит,
Грея руки у костра…
Вот народ усердно рушит
Храм Спасителя Христа.
В головах у всех затменье –
Что не ведают творят…
Революции поленья
Долго тлеют и горят.
Вон, к тому костру подходит
Строй стахановских бригад…
Горбачёв и Ельцин ходят
В это время в детский сад,
Муссолини абиссинцев
Топчет кованой ногой,
На Албанию стремится
Наступить фашист другой.
Одновременно примерно,
Вот загадка лет тех вам,
Павлов труд создал о нервах,
Гитлер выпустил «Майн кампф»…
Потрясая дрозофилой,
Пал великий ум – Вавилов,
В биологии бунтарь…
А вознёсся лгун – кустарь,
Возведя в науке стенку
Под мичуринский канон,
Стал единственным Лысенко
И в науке занял трон.
Сталин выдвинул на веру
Лозунг классовой борьбы,
И моя страна без меры
Лес погнала на гробы.
И пошли «успехи», значит,
Друг за другом в тот же час…
Все – кулак и подкулачник
Ликвидированы, как класс.
Сколько их, «врагов народа»,
По тайге рубило лес,
Беломорканал в те годы
Возводило, Днепрогэс?!
Закружили те успехи
Буйны головы под плач…
Вдруг, Ягода отбыл в «зеки»,
Но пришёл другой палач.
Все в «ежовых» рукавицах,
Везде каторга и труд
Тоже каторжный. И лица
Подневольные снуют.
Лишь один - кремлёвский горец
Чист, правдив, неуязвим,
Бог, отец и миротворец,
И народу господин.
А тем временем близ Гжатска,
Лишь своей семье знаком,
Под столом мальчонка шастал,
Меря комнату шажком.
Отойдёт товарищ Сталин
Безвозвратно в мир иной…
Спустя восемь лет Гагарин
На орбите был земной.
Стал всемирно он известным,
О чём Сталину не знать.
Но, мне кажется, уместным
Так о Сталине сказать:
«Отдыхай «товарищ Коба».
Гнев померк твоих очей.
Ты – явленье мира, кто бы
Не изрёк других речей.
Что б ни ставилось в заслуги,
Что б ни ставилось в вину,
Когда «немец» шёл к Калуге,
Видел Сталина в плену.
Кто же сделал для победы
Больше? Трумэн, Чемберлен,
Черчилль? Вам архивоведы
В руки факты и безмен.
Как фашизм мы победили,
Да взнуздали под уздцы,
Десять стран освободили –
Мирно зажили отцы.
Съезды множили решенья,
Ликовал рабочий класс,
Стали делать сбереженья
Наши вкладчики сберкасс.
Жить народы стали лучше,
Громче песни стали петь…
Не сумели Гитлер с Дуче
Всех в концлагеря упечь.
Как победу объявили
Репродукторы страны,
Так с ума все посходили,
Обезумев без войны.
Кто ж осудит? Гуляй смело
Сам, и друга не забудь!
Ликованью нет предела,
Ну, а завтра в новый путь.
Рос Громыко в стане МИДа –
Сел за Молотова стол.
«Первым» же Хрущёв Никита
Стал нежданно с тех же пор.
Подобрал Никита вожжи,
Ворошилова пугнул…
Но Климент в величье дожил,
Хоть качался под ним стул.
Каганович с Маленковым
Оказались не у дел –
Этим «сталинцам махровым»
Хрущёв верить не хотел.
И отправил их Никита
Из московского Кремля…
Впрочем, Лазарь долго сыто
Плыл по курсу, не руля.
Был Никита парень хваток,
Не боялся сесть на мель,
Не равнялся он на Запад…
Уважал его Фидель.
Да и Кеннеди, простите,
Уважал в то время нас,
Позволяя лишь Никите
С башмаком впадать в экстаз.
Но, видать, куда весомей
Держать руку на руле
И порядок строить в доме
С думой мудрой на челе.
Быстро множились успехи
В череде кипучих дел:
Космос, стройки – нет помехи,
Целина нам не предел.
Вот тогда, как будто в споре,
Хрущёв выдвинул девиз:
«Через двадцать лет построим
Первый в мире коммунизм».
Не к добру… Штормить вдруг стало.
Отказал в пути компас.
Будто баржу от причала
В море выкинуло нас.
Как предвестник, грянул случай,
Что забыт за слоем лет,
А в политике трескучей
В череду вошёл побед.
Оказался пострадавшим
Экипаж на сорок дней…
Там Поплавский, и Зиганшин
Съели кожу всех ремней.
А потом на мель все сели…
Позабыв про свой престиж,
С кукурузой хлеб мы ели,
На кусок намазав «шиш».
Будто кто-то жаждал розни,
Поломав стояк ветрил.
Может, были чьи-то козни?
Может, Лазарь намолил?
Всё быть может интересно…
Но доподлинно известно,
Что Хрущёв под Красногорск
Сослан был… Носил навоз
На участке своём дачном.
Агрономом стал удачным…
Кукурузу не сажал,
А из ссылки не бежал.
Брежнев начал без позёрства
И с ремонта всех ветрил,
Показав, что нет банкротства,
У народа много сил.
Но хрущёвские идеи
Он считал «на дурака»…
Сам Никиты не мудрее,
Заноситься стал слегка.
Потихоньку, полегоньку,
Чтоб народ не видел фарс,
Сам за Сталиным вдогонку
Отдалялся он от масс.
Может, в партии хотели
Так товарищи его?
Может, прошлое сидело
В голове у самого?
Позабылись те проекты,
Что Никита предлагал,
Изменился снова вектор,
Но народ и не роптал.
Народ сыт… Чего же боле?
И зачем какой-то воли?
Чтоб хлебнуть беды сполна?
Лишь бы только не война.
Было несколько бретёров…
Но не делали они,
Эта кучка бузотёров,
Климат северной страны.
Не приветствовались мысли
Либеральных мелких сил…
Солженицына он выслал,
Но в «Гулаг» не посадил…
И другого бузотёра
Не отправил он в «Гулаг»,
А лишь в Горький. Ох, хитёр он…
Крупный город как-никак.
Там, на окские закаты,
Отрешённый от всех дел,
В мир глазами демократа
Андрей Сахаров глядел.
Что там видел, сей мечтатель,
Бомбы ядерной отец,
Физик и изобретатель,
И непонятый мудрец?
Что-то ведь напоминали
Из далёка – далека
Ему окские те дали,
Кучевые облака.
Облака, не зная страны,
От боёв в Афганистане,
Словно стая голубей,
Летят с выжженных полей.
Генсек Брежнев незабвенным
Стать решил, себя любя.
Объявил героем первым
Берег «Малая Земля».
Чтобы всех скрепить идеей,
Чтобы люд творил, вершил,
Он гигантские затеи
Нам подбросить поспешил.
И уже не в пятилетку,
А длиной лет в двадцать пять,
Утверждались им проекты
Рек, бегущих себе вспять.
На Байкальской магистрали
Тонны каменных пород,
Миллионы метров стали
Перемерил наш народ.
А, чтоб мы не бунтовали,
Сносно пить могли и есть,
За границу продавали
Власти газ, и лес, и нефть.
Быстро делались карьеры
И ковались ордена
Под партийные химеры…
Водку трескала страна.
Вот картина Налбандяна:
«Брежнев на Нурекской ГЭС»,
Как шедевры от Сезанна,
Вызывает тихий стресс.
Но всё в мире быстротечно…
Блеск помпезный – просто дичь.
Блеф отвергли повсеместно,
Когда умер наш Ильич.
Только выглянул Меркурий,
На Россию бросил луч,
Как страну возглавил Юрий –
Долгорук, умён, могуч.
И, с лицом интеллигента,
Был Андропов крут и строг,
Но в минуты сантиментов
Сам стихи писать он мог.
Поприжали хвост хапуги,
Спекулянты и дельцы…
Все партийные отцы
Стали вдруг народу слуги.
Но нельзя уйти от рока –
Это знает стар и мал.
Умер Юрий раньше срока,
И на том был свёрнут бал.
Бал не бал, но вот реформы
Намечались тогда, видно…
Может, всё лишь для проформы,
Для стагнации режима?