Правит ночь императрицей
на престоле поднебесья,
пьёт луны чаёк с корицей –
шуба с плеч сползает песья
облаков и туч (их шкуры
вычиняла ей, дубила
мгла с печатью синекуры,
звёзд на мантию дробила).
Ах, ты, темень не святая, –
и не то, я знаю, можешь:
до рассвета вновь не тая,
сны живые изнеможешь,
сердце рваной амплитудой
мне изранить не забудешь.
И печаль нашлёшь простудой…
Поутру лишь и убудешь
(а куда – не знать, не ведать) –
с солнцем завтракать? обедать?
Может, ужинать с закатом
дня завяленным цукатом?
Там, в теней объятьях душных,
зорька явится – в воздушных
массах пламя возгорится!
Сутки – прочь, как говорится…