Мой добрый меч крушит броню,
И враг трепещет, словно лист.
Я славный счёт побед храню,
Поскольку сердцем чист.
Мой звонкий рог трубит, поёт,
Шлем алым увенчан пером.
Изломано врага копьё,
Повержен наземь он.
Под ноги верного коня
Звеня, летят щиты врагов,
А после льются на меня
Дожди духов, моря цветов.
Преклонны женские сердца
К тем, для кого их милость — лесть,
И я сражаюсь без конца,
Дам защищая честь.
Но вознесённая горе'
Душа плотских не знает мук,
Любовь земную я отверг
И плен девичьих рук.
Меня палит огонь иной,
Иной в душе я слышу зов,
И в бдении храню я свой
Черёд постов, что так суров.
Во тьме ненастной я порой
Скачу среди дерев ночных, —
И вижу свет перед собой,
Псаломный слышу стих.
Есть старый храм в лесной глуши,
И шпорю я коня туда,
В часовне пусто, ни души,
Во тьме лишь блеск креста.
Белейший плат алтарь укрыл,
Потир сверкает серебром,
Вот колокольчик, звон кадил,
В зачин, как гром, звучит псалом...
Иль у скалистых берегов
Я в утлый челн сажусь подчас,
На нём плыву я без гребцов,
И вот, в полночный час
Мерцает свет, и флейты звук,
И держат, трепеща крылом,
Три ангела в сплетенье рук
Грааль, пылающий огнём.
Христову Кровь я зрю тогда,
И сердцу уж в груди невмочь,
А Чашу всё несёт вода
Сквозь злую ночь далёко прочь.
Бывало, светлою порой,
В которую Христос рождён,
Скачу по гулкой мостовой,
Зарёю пробуждён.
Покрыты улицы снежком,
Позёмкой колкою гоним
Сечёт по черепице он,
По латам по моим.
Взываю к утренней звезде, —
И вот рассеялся туман.
Я мчусь сквозь пустошь в горы, где
Нет счета временам и дням.
И с высоты могучих гор
Я вижу синеву небес,
Безбрежный облачный простор,
Исполненный чудес.
За непорочность мне дана
Святых обетований честь,
Я зрю грядущее вольно,
Небесную лелея весть
О радости, ей несть конца.
Небесный я стяжал удел,
Алмазного взыскав венца,
Лилей надел, что снежно бел.
Под светлым ангельским крылом
Доспехи, щит и верный меч
Легчайшим кажутся пером
И тяжесть упадает с плеч.
Вот туч завеса раздралась,
И бархатные полились
Органа* звуки в тот же час,
От скал взмывая ввысь.
Зашелестели вдруг леса,
Склонились до самой земли,
И крыльев шум, и голоса
Песнь завели, звуча вдали:
"Сэр рыцарь, Господа слуга,
Твоя награда так близка,
Скачи!" И я скачу, пока
Крепка моя рука.
Ристалищ мимо, рек, мостов,
Гор, вод и бродов мчусь я вдаль,
Пока не обрету его,
Христов Святой Грааль.
*Так у автора. Орган — древнейший музыкальный инструмент, первые органы появились ещё в IV веке, или даже раньше. Прообразом его была волынка.
Sir Galahad
by Alfred Tennyson
My good blade carves the casques of men,
My tough lance thrusteth sure,
My strength is as the strength of ten,
Because my heart is pure.
The shattering trumpet shrilleth high,
The hard brands shiver on the steel,
The splinter'd spear-shafts crack and fly,
The horse and rider reel:
They reel, they roll in clanging lists,
And when the tide of combat stands,
Perfume and flowers fall in showers
That lightly rain from ladies' hands.
How sweet are looks that ladies bend
On whom their favours fall!
For them I battle till the end,
To save from shame and thrall:
But all my heart is drawn above,
My knees are bow'd in crypt and shrine:
I never felt the kiss of love,
Nor maiden's hand in mine.
More bounteous aspects on me beam,
Me mightier transports move and thrill;
So keep I fair thro' faith and prayer
A virgin heart in work and will.
When down the stormy crescent goes,
A light before me swims,
Between dark stems the forest glows,
I hear a noise of hymns:
Then by some secret shrine I ride;
I hear a voice, but none are there;
The stalls are void, the doors are wide,
The tapers burning fair.
Fair gleams the snowy altar-cloth,
The silver vessels sparkle clean,
The shrill bell rings, the censer swings,
And solemn chaunts resound between.
Sometimes on lonely mountain-meres
I find a magic bark;
I leap on board: no helmsman steers
I float till all is dark.
A gentle sound, an awful light!
Three angels bear the Holy Grail:
With folded feet, in stoles of white,
On sleeping wings they sail.
Ah, blessed vision! blood of God!
My spirit beats her mortal bars,
As down dark tides the glory slides,
And star-like mingles with the stars.
When on my goodly charger borne
Thro' dreaming towns I go,
The cock crows ere the Christmas morn,
The streets are dumb with snow.
The tempest crackles on the leads,
And, ringing, spins from brand and mail;
But o'er the dark a glory spreads,
And gilds the driving hail.
I leave the plain, I climb the height;
No branchy thicket shelter yields;
But blessed forms in whistling storms
Fly o'er waste fens and windy fields.
A maiden knight--to me is given
Such hope, I know not fear,
I yearn to breathe the airs of heaven
That often meet me here.
I muse on joy that will not cease,
Pure spaces clothed in living beams,
Pure lilies of eternal peace,
Whose odours haunt my dreams;
And, stricken by an angel's hand,
This mortal armour that I wear,
This weight and size, this heart and eyes,
Are touch'd, are turn'd to finest air.
The clouds are broken in the sky,
And thro' the mountain-walls
A rolling organ-harmony
Swells up, and shakes and falls.
Then move the trees, the copses nod,
Wings flutter, voices hover clear:
"O just and faithful knight of God!
Ride on! the prize is near."
So pass I hostel, hall, and grange;
By bridge and ford, by park and pale,
All-arm'd I ride, whate'er betide,
Until I find the Holy Grail.
Иллюстрация: Джордж Фредерик Уоттс, "Сэр Галахад"