Один раз был свидетель,
Господь спустился к человеку,
Не знаю я, за что приметил,
Но повернул назад он реку.
I (судьба)
В рождении чудная долина,
Была у старых берегов,
Конечно, знала и кручину,
И льда вколоченный засов.
Стремясь в перед до выси,
До запредельнейших высот,
Река подобна рыси,
Не знавший свой исход.
Росла, как маленький котёнок,
И с кровью набирала вес,
Совсем, как правильный ребёнок,
А в нём с годами будет стресс.
Спускалась талая вода,
И наполнялось русло красотой,
Но шли прилежные года,
Земли менялся крой.
И вот уже пороги,
Встречались на её пути,
И многие мочили ноги,
А лица не уберегли.
Вот первый штурм, опасности не зная,
Взбежала по крутым камням,
Но устояло каменное жало,
Оставив пену, словно, пьедестал.
II (жизнь)
Лес густ и в тоже время светел,
В нём мысли плавные летят,
Подул сегодня южный ветер,
И мир и звёзды этого хотят.
Он вежливый старик,
И в каждом сильном древе,
Его печаль и счастья крик,
И мох его чернит на деле.
Сменяясь красками в сезонах,
Он твёрд, как камень на лугу,
Цветы матронами в поклонах,
Листву бросают на траву.
В снегу ли ветви ломит,
Или купается в ручьях,
Он мыслью жив он мысль не гонит,
Из неё делает очаг.
Так часто искр надуты щёки,
Седая кружит борода,
Тогда приходят горя вздохи,
И пламя мучит на всегда.
Но переменчива канва,
Так болью врезанная в кожу,
Он-жизнь, она права,
Кто крепче держит эти вожжи?
III
На небе шумном суетливо,
То звёзд аккордами луна,
Так управляет сиротливо,
То солнце вышло из под дна.
Она загадка плен времён,
Сама себя не всю узнала,
Кто перед нею не склонён,
Тот не поймёт тепло кинжала.
За небом, солнцем и луной,
Затерян взгляд, спешащий в след,
Река и лес за пеленой?
В нём выход! Сумрачный иль нет.
Создатель времени и красок,
Во всём касался русла рек,
И изначально начал капать,
Дождём в земную твердь.
И из рождённого зерном,
Ростка на поле гладком,
Создал, привнёс - венцом,
Тот лес, какой кому-то сладок.
Но не когда, пусть даже лист,
Иль в испарение вода,
Не уловили хоть бы свист,
И направление властного перста.
Одно лишь созерцание пути,
Себе определил,
Являлся может во плоти?
Конечно! Но не погубил...
IV
В то время длинным было лето,
Цвели поляны и журчал поток,
В них не было секретов,
И высился один восход.
Прогретыми стояли ели,
И даже без расчёта от высот,
Каменья под водой терпели,
Тепла, быть может гнёт.
Когда же нарастала непогода,
Под взглядом сущим облаков,
То понимали двое, что невзгоды,
Придут с приходом холодов.
V
Вот из под ветви леса,
Быть может из глубины вод,
Из сна пришёл повеса,
И человек назвал свой род.
И окунул чело он в воду,
По нраву ему свежесть облаков,
Влиявших станом на погоду;
Встал человек не видя берегов.
Судьба и жизнь заледенели,
От опыта своих веков,
Трещали ветви, ручьи пели,
Пока не приняли богов.
Те, глядя, как вершится путь:
Деревья падают на воду,
Людской заглядывает в грудь,
Род, что создатель непогоды.
Сказали лесу и воде:
Объединяйте в дружбе руки,
Уроком напугайте вы людей,
И правда вырвется наружу.
VI
Прошёл не одный век мучений,
Устали ветви гнёт держать,
И реки быстрые мелели;
Но человек себя велел не знать.
Набралось много каменных молений,
Что были подняты из лона рек,
Валились ветки вожделений,
Тем "славен" был сей человек.
Согнулось русло под корнями,
И хлынула вода на белый свет,
Все звери, птицы испугались,
Но только не "всесильный" человек.
Он крепко взял планеты вожжи,
Собравшись выравнять полёт,
Но не сдержали руки кожи,
Свалился в слабости под счёт.
Считал свершения свои же,
И сколько он создал "добра",
Но заблуждения лихие,
Творят свой путь не ото зла...
VII
Сначала солнце подогрело,
Омытые водою струпы,
От коих тело всё немело,
И высохли кровавы лужи!
Потом прикрыли лапы елей,
От зноя страшного его,
И человек стал неумело,
Искать предназначения своего.