На Пасху
Ход событий, последыш Батыев,
не твоим я подловлен курком,
коль Гурзуф, Севастополь и Киев
ободряют пасхальным звонком,
коль звонят поутру, как сначала,
прорываются вдоль проводов,
и за окнами вновь зазвучало
время белых, на вишне, цветков.
Что ж, как Пасха с ведьмачьею сходкой
да с маёвкою переплелась?
Соль акафиста буквицей кроткой
подверстается в алую вязь...
На родном языке позвонили -
по весне, по добру, неспроста!
И - "Воскресе!" - опять воскресили
стихолюбца без рифмы - Христа.
Разве ж плечи сломает сутулость,
разве сникнет душа наугад?
За Атлантикой к ночи проснулись,
и оттуда - "Воскресе!" - звонят...
Тринадцатое апреля
Покрашена апрельская скамейка.
И улица подметена - отчасти.
И вновь бодрит догадка, искра-змейка,
что синема весны - синоним счастья!
Тринадцатое теплится апреля.
Над чёртовою дюжиной взлетая,
смуглеет зяблик каплей акварели,
очерчен тонкой кисточкой Китая.
Пасхальная неделя миновала,
но в воздухе витает запах сдобы.
Всё больше света, и всё так же мало
в миру просветов. Смысл высоколобый
свидетельствует, что в игольном ухе
не мы с тобой застрянем, дорогая....
Вдоль свежей краски, жизнь,
вдоль медовухи,
спешу к тебе, сестре и повитухе,
из рисок зебры белый стих слагая...