Король с королевой в тревоге, волнуется двор…
Тринадцать ночей их принцесса отсутствует в замке,
Приходит под утро, садится, немей партизанки,
Не слышит вопросов и близких не видит в упор…
Чьё имя таят воспалённые губы её?
Кто бледные щёки стыдливым румянцем окрасил?
Садовый шиповник цветёт, ослепительно красен,
И в сотни разбойничьих глоток кричит вороньё…
Сгущаются тени, под окнами кони храпят,
И поймано сердце в тиски ожиданья и страха,
В ночи соловей заливается - глупая птаха,
Не знает ещё, что дворцовые слуги не спят
И вслед за беглянкой крадутся до самых ворот,
Спешат по ухабам, проходят глухие задворки,
Потом замирают у логова страшного орка,
Но прямо к чудовищу в лапы принцесса идёт…
Позор королевству! Немедленно монстра связать,
(Принцесса и орк? Не бывает такого на свете!)
Скорей приготовить железную клетку и плети,
А утром прилюдно казнить у неё на глазах!
Беглянку в ту ночь во дворец притащили силком,
А тот, кто любил беззаветней, чем тысячи принцев,
В чьей шкуре таился не монстр, а доблестный рыцарь,
О ней вспоминал, отправляясь на вечный покой:
«Прощай, дорогая!» - ей пели в тиши соловьи –
«Меня больше нет, но не плачь обо мне, заклинаю…
Меня ты любила – я большего счастья не знаю,
И большего горя не знаю, чем слёзы твои….!»
Рубил удивительно метко топор палача…
Неделя прошла... Где ж очей королевских отрада?
Семь дней, как она почивает в саду за оградой,
С шиповником красным свою разделяя печаль…