Так по'шло и стыдно влюбляться в поэта –
раздета, до родинки каждой воспета.
Он алчному миру надрывно расскажет
всё, даже как в мертвенно-бледном трельяже
иссякшая спаленка в кухню вливалась,
и женщина-парус
в мужской до колена рубашке
плыла, унося опустевшую турку,
хрустальную туфельку с грудой окурков,
и капал из крана отравленный рислинг –
метафора жизни.