Я помню лес и белые дома.
Как на картине, белый-белый лес,
а вкруг домов сугробы, как тома
академичных и холодных пьес.
Пальтишко, на распашку январю...
За дверью слева верещит кларнет.
У двери правой я заговорю
о той любви, которой больше нет,
Как будто нравится играть в слова,
и нужно мне из них составить гимн.
И так кружится кругом голова,
что, явно, не поможет анальгин.
В прощальном жесте поднята рука,
наигранно-веселая весьма,
как на лету застывшая строка
давным давно ушедшего письма.
Я этот жест запомнил на года.
И, хоть, года засыпала зола,
мне кажется, порою, что тогда
ты не прощалась. Ты меня звала.