ГЕНРИ ЛОУСОН
(1867 – 1922, Австралия)
THE CAPTAIN OF THE PUSH
ГЛАВАРЬ ШАЙКИ
В час, когда сойдёт неспешно ночь на город и на буш,
Из трущоб выходит местный предводитель адских душ.
Он на юг и север смотрит, и суёт два пальца в рот,
И на весь проулок Джонса громкий посвист издаёт.
Тут же эхом отзовётся старый Рокс, район воров,
И с десяток вурдалаков выползает из дворов.
Их ничто здесь не гневило; но, однако, каждый дал
Клятву ту, что я бы сроду здесь огласке не предал.
Их язык был сточной ямой, так как этих образин
В Роксе с измальства взрастили средь блудилищ и малин.
Все плевались и ругались; и кто следом шёл тайком,
Плюнул яростно на стогну: да сразит поганца гром.
Но рассмотрим атамана; он был бледный и худой.
Настоящий вор сиднейский да к тому ж бандит лихой.
Та же шляпа наводила мысль о городе бродяг,
Что готовы веселиться и буянить просто так.
И пальтишко чуть короче, чем писательский сюртук,
Дополняло его странный вид от шляпы и до брюк.
Впрочем, «брюки» походили на «цветастые мешки»
Что как флаги развивались и вправлялись в сапоги.
Их носы, как ахтерштевни, загибались к небесам,
Зашнурованные туго и с узором по бокам.
Цвет рубашки непонятный, пёстрый галстук ко всему
И жилет его короче был, чем должно быть ему.
Пальцем скрюченным он тут же указал на чужака,
Что посмел явиться с шайкой и смотрел издалека.
Он «Кровавым Душегубам» резким жестом знак подал,
Чтоб никто в его беседу с незнакомцем не встревал.
«Вот пришёл из буша некто, — молвил он, — Меня убей,
Хочет он примкнуть сегодня к нашей банде сикарей!»
Тут чужак ему ответил: «Я из буша и тупой,
Но прочёл о «Душегубах» в газетёнке я одной,
Сидя в поле на пригорке. Вскоре ветер просвистел,
Что мне сразу захотелось непростых, опасных дел.
Я пижонов ненавижу, я бы всех их «под косу».
Если вы меня возьмёте, я им бошки разнесу!»
И главарь воскликнул: «Слушай, деревенщина, раз так,
То готов ли ты по полной разделить судьбу бродяг?
Даже если нас обложат всех капканами кругом?
А сумеешь ли пижона превратить в кровавый ком?
Ты готов убить кого-то, покалечить, попинать?»
«Я готов! — чужак воскликнул, — Век мне воли не видать!»
И главарь воскликнул: «Слушай, деревенщина, раз так,
То «Кровавым Душегубам» ты подходишь, хоть дурак.
Смог бы ты прикончить «бобби», треснуть щёгля по башке?
А зарезать китаёза иль япошку в кабаке?
Поклянись не трогать «мурку», на других же наплевать».
«Я готов! — чужак воскликнул, — Век мне воли не видать!»
И главарь воскликнул: «Слушай, деревенщина, раз так,
Покажи себя на деле, докажи, что не тюфяк.
Покажи нам, что ты в форме, что характером ты твёрд,
Докажи, что ты достоин быть средь наших славных морд.
Что ж, возьми вот этот камень и окошко им разбей».
Он разбил! И все сказали: «Я клянусь душой своей!»
Так с детины взяли клятву; он во всём им подходил.
Лишь один был недостаток: слишком он усердным был.
Он метал прекрасно финку и так жертву «отходил»,
Что часы того с цепочкой от усердия разбил,
Прежде чем их «Душегубы» поспешили отобрать.
И главарь сказал: «Вот дьявол, век мне воли не видать!»
Раз главарь проснулся утром, пивом жажду утолил;
Он велел позвать детину, но того и след простыл.
Он обшарил все карманы расписных своих портков
И нашёл, что вместе с «муркой» тот стащил «общак» воров.
Вряд ли б дальше выраженья повторить я здесь посмел.
(Восклицательные знаки, точки, звёздочки, пробел).
В полночь посвист атаманский разбудил район «Гоп-стоп»,
Тут же вышли «Душегубы» из теней своих трущоб.
И они поклялись кровью смыть с себя такой позор,
Всё искали незнакомца, но тот был на ноги скор.
А главарь бандитской шайки заболел и вскоре слёг
Оттого, что «вор из буша» облапошить его смог.
--
Район Рокс (The Rocks) – или просто «Скалы». Самый старый район Сиднея, где до сих пор сохранились первые дома, магазины, склады, пивные (пабы). Сейчас это один из самых популярных районов Сиднея, место паломничества туристов – здесь находятся музеи, рестораны, уютные кафе, галереи.
В районе Рокс в 1870 – 1890 гг. доминировала знаменитая бандитская шайка Rocks Push, которая занималась бандитскими разборками с другими бандами, как Miller's Point Push, Straw Hat Push, Glebe Push, Argyle Cut Push, Forty Thieves и Gibb Street Mob.
«Кровавые Душегубы» (в оригинале Gory Bleeders) — название бандитской малины.
«Бобби» — полицейский.
«Мурка» (в оригинале "moll") — проститутка.
--
The Captain of the Push
As the night was falling slowly down on city, town and bush,
From a slum in Jones's Alley sloped the Captain of the Push;
And he scowled towards the North, and he scowled towards the South,
As he hooked his little finger in the corners of his mouth.
Then his whistle, loud and shrill, woke the echoes of the 'Rocks',
And a dozen ghouls came sloping round the corners of the blocks.
There was nought to rouse their anger; yet the oath that each one swore
Seemed less fit for publication than the one that went before.
For they spoke the gutter language with the easy flow that comes
Only to the men whose childhood knew the brothels and the slums.
Then they spat in turns, and halted; and the one that came behind,
Spitting fiercely on the pavement, called on Heaven to strike him blind.
Let us first describe the captain, bottle-shouldered, pale and thin,
For he was the beau-ideal of a Sydney larrikin;
E'en his hat was most suggestive of the city where we live,
With a gallows-tilt that no one, save a larrikin, can give;
And the coat, a little shorter than the writer would desire,
Showed a more or less uncertain portion of his strange attire.
That which tailors know as 'trousers' — known by him as 'bloomin' bags' —
Hanging loosely from his person, swept, with tattered ends, the flags;
And he had a pointed sternpost to the boots that peeped below
(Which he laced up from the centre of the nail of his great toe),
And he wore his shirt uncollar'd, and the tie correctly wrong;
But I think his vest was shorter than should be in one so long.
And the captain crooked his finger at a stranger on the kerb,
Whom he qualified politely with an adjective and verb,
And he begged the Gory Bleeders that they wouldn't interrupt
Till he gave an introduction — it was painfully abrupt —
'Here's the bleedin' push, me covey — here's a (something) from the bush!
Strike me dead, he wants to join us!' said the captain of the push.
Said the stranger: 'I am nothing but a bushy and a dunce;
'But I read about the Bleeders in the Weekly Gasbag once;
'Sitting lonely in the humpy when the wind began to "whoosh,"
'How I longed to share the dangers and the pleasures of the push!
'Gosh! I hate the swells and good 'uns — I could burn 'em in their beds;
'I am with you, if you'll have me, and I'll break their blazing heads.'
'Now, look here,' exclaimed the captain to the stranger from the bush,
'Now, look here — suppose a feller was to split upon the push,
'Would you lay for him and fetch him, even if the traps were round?
'Would you lay him out and kick him to a jelly on the ground?
'Would you jump upon the nameless — kill, or cripple him, or both?
'Speak? or else I'll speak!' The stranger answered, 'My kerlonial oath!'
'Now, look here,' exclaimed the captain to the stranger from the bush,
'Now, look here — suppose the Bleeders let you come and join the push,
'Would you smash a bleedin' bobby if you got the blank alone?
'Would you break a swell or Chinkie — split his garret with a stone?
'Would you have a "moll" to keep yer — like to swear off work for good?'
'Yes, my oath!' replied the stranger. 'My kerlonial oath! I would!'
'Now, look here,' exclaimed the captain to the stranger from the bush,
'Now, look here — before the Bleeders let yer come and join the push,
'You must prove that you're a blazer — you must prove that you have grit
'Worthy of a Gory Bleeder — you must show your form a bit —
'Take a rock and smash that winder!' and the stranger, nothing loth,
Took the rock — and smash! They only muttered, 'My kerlonial oath!'
So they swore him in, and found him sure of aim and light of heel,
And his only fault, if any, lay in his excessive zeal;
He was good at throwing metal, but we chronicle with pain
That he jumped upon a victim, damaging the watch and chain,
Ere the Bleeders had secured them; yet the captain of the push
Swore a dozen oaths in favour of the stranger from the bush.
Late next morn the captain, rising, hoarse and thirsty from his lair,
Called the newly-feather'd Bleeder, but the stranger wasn't there!
Quickly going through the pockets of his 'bloomin' bags,' he learned
That the stranger had been through him for the stuff his 'moll' had earned;
And the language that he muttered I should scarcely like to tell.
(Stars! and notes of exclamation!! blank and dash will do as well).
In the night the captain's signal woke the echoes of the 'Rocks,'
Brought the Gory Bleeders sloping thro' the shadows of the blocks;
And they swore the stranger's action was a blood-escaping shame,
While they waited for the nameless, but the nameless never came.
And the Bleeders soon forgot him; but the captain of the push
Still is 'laying' round, in ballast, for the nameless 'from the bush.'
1892
==