Я страж одинокий печальных осенних лесов
За солнцем бегу незаметными тропами лисьими.
Оно ускользает, медово сочась между листьями
И прячется в травах, венчаясь с холодной росой.
Я двигаюсь быстро, укрывшись тенями подножными,
И волглым туманом от пристальных взглядов людей.
Они не заметят и только легонько поежатся,
И сыщут причину для храпа своих лошадей.
Но странное чувство древнее кузнечного молота,
Огня и железа, мушкетного злого свинца,
Наполнит их души предчувствием смертного холода
Остылыми пальцами сжав обезьяньи сердца.
И кони тогда понесут в тишину полусветную
Внезапного страха людского прогорклую вонь,
Лишь мальчик-прислужник с глазами зеленого цвета
Не двинется с места, ко лбу прилагая ладонь.
Что держит его? Тенета колдовства заповедного?
Зачем он недвижен в янтарном закатном огне?
Прельщение? Страх? Или клятва родителя бедного
В момент безысходности истово данная мне?
Смешной человечек! На что мне твои обещания?
Когда вам обещан небесный, заоблачный рай.
Я жертвы не трону, лишь только коснусь на прощание,
Над ухом склонюсь и тихонько промолвлю: «Ступай…»
И двинется конь, оступаясь, кабаньими лужами,
Тряхнет головой и быстрее в распадок войдёт,
И звонко и тщетно под ним, словно клятвы ненужные,
Раскрошится в пыль ненадежный октябрьский лёд.