"Если ночь нависает над городом, как сумасшедшая,
избежавшая инквизиции ведьма-лешая,
я надеюсь на цепи гордыни, меня приковавшие,
чтоб не броситься в омут историй, что были нашими.
И когда-нибудь, когти сточив, прибегу из-за леса я
(ведь когда-то тебе надоест быть моей принцессою).
И тогда я прижму-обниму тебя лапами сильными.
Ты прости меня, моя милая. Ты прости меня.
Ты прости мне ушедшие годы, прости настоящие -
не проверил замок на пандоровом чёрном ящике.
И за то, что впивались в тебя все несчастья, прости меня -
ты им нравилась, моя милая. Ты красивая.
Мне ведь хочется, чтоб как задумано, только не можется.
Я люблю тебя так, что рёбра трещат и крошатся.
Я люблю тебя так, как и звука-то нет, чтобы высказать.
А ты смотришь своими серыми, словно сызнова
всё могло бы начаться, когда б непогода не сделалась -
в снегопаде не разглядеть тебя, моя смелая.
Мне ведь тоже непросто в обличии чудища лютого.
Но когда-нибудь обязательно я спою тебе.
Ты прости меня, что не по Шарлю Перро всё поставлено,
что вино наше то разбавлено, то отравлено.
Я во сне вижу только твоё отражение вещее,
если ночь нависает над городом, как сумасшедшая".