Мое лирическое эго
Так часто искажалось в суе,
Что превратилось в человека,
Подогнанного крепко в сбрую.
Мое сценическое имя
Хватало полночью за глотку,
Заполонив зрачки пустые.
Так был каркас для ризы соткан.
И он шуршал по коридорам,
Жил по-библейски экономя,
Питался хлебом и ликером,
Дыша востоком на балконе.
В его квартире совершались
Обряды Каны Галилейской.
А после, в полотенце-шали,
Он размышлял свежо и резко.
До декабря он растворялся
В стенах больниц и лазаретов,
Карандаша точил он лясы,
Шатаясь по квартальным гетто.
И вдруг, закончилась эпоха:
Герой исчез, размыт характер.
Я замерла,но не засохла.
И вышла в мир в цветастом платье.