Раздвигаются дни, равномерно сжимаются ночи,
мир на пяльцах березы тонкою зеленью вышит.
Возле рощи, присев на зеленую кочку,
дятел зеленый багряной головкой колышет:
Ах, умрешь ты, девица, Кощея в костлявых объятьях
(Ах, какое над рощею чвирканье, теньканье, стрёкот!
На ольхе почернело темно-бордовое платье,
черно-белым письмом в глубине пролетела сорока.)
То яйцо роковое в неведомом спрятано дубе,
ту стальную иглу пальцы разломят не скоро.
Не родился царевич, что твои путы разрубит,
не гулять вам по воле, под звонами птичьего хора.
Не дождешься, увы, тебя он живой не застанет,
истоптавши семь пар до заклятой Кащеевой чащи…
За последним лучом исчезает утиною стаей
– «горе! горе!» – Заочью в полете кричащий
вечер, заревом в дымных полях прорастая…
____________________
Василий Кандинский. Картина с лучником. 1909