С некоторых пор
чьё бы то ни было одиночество
пристойно и правильно измерять
исключительно сотнями лет.
Экая несуразица!
А что, если мне хочется
именовать бесконечностью,
не проведённый с любимой
момент?
А что, если дни —
расплющенные и размазанные
комковатою манной кашей
из моего советского детства,
разбросанные
бесцветными, мутными паззлами
и
собрать из них
слово странное «жизнь»
можно и не надеяться?
Что, если каждый —
тысячелетия одиночества —
коротает во глубине своего,
ни с чем не сравнимого,
«я»
втихомолку,
не требуя ни признанья,
ни почестей?
Лица скольких из вас
сожрала
тень солдатика,
в жестоких боях —
за себя! —
с самим же собой! —
павшего не единожды?
Чем измеряется боль и отчаяние
в глазёнках младенца,
который,
волею любящей его мамы,
вынужден
не слышать её шагов
и голоса,
биения её сердца?
С некоторых пор
обесценивать кажется проще —
то
великое мастерство,
что не стоит и пенни.
Но, исчисляя —
чьё бы то ни было —
одиночество,
я примеряю себе
его обувь,
чтоб не возникло
двух мнений.
24 февраля — 02 мая 2014 г.