О, эти колдовские строки!
Греховной мякотью полна
строфа, и винограда соки
стекают в будущность вина,
что будет выпито до грамма
под сенью царскосельских лип
под хищный посвист Мандельштама
и Пастернака частый всхлип.
И вознесется перекрестье
судеб превыше куполов.
И озариться поднебесье
осенним пламенем стволов.
Зайдется глупая кукушка
не к месту в меркнущей тиши.
И спросит, улыбаясь, Пушкин:
«Кто там поэзией грешит?
Кто тишину строкою косит
пугая в небе звездных мух?»
Под царскосельским небом осень
читает чьи-то строки вслух.
И распознав свою пропажу,
попавшую в чужие сны,
без зависти к ним Пушкин скажет:
«Ну, вот же сукины сыны!»