Недавно я, смотря в окно,
Узрел чужого человека.
Не видел тут чужих давно…
С развала кинутого века.
Зачем судьба его влечет
В село, на захолустье наше?
Здесь жизнь так медленно течет,
Не сеют люди и не пашут.
Быть может, он дешевый вор,
Где походя ведро сворует?
Ведь кто-то «сделал» мой топор?
Рука моя о нем тоскует.
Подсели мы на воровстве –
Все, что хотели, растащили.
И строим жизнь на кумовстве,
Да на лихой рублевой силе.
О люди, люди! Почему
Мы честь и совесть растеряли,
И ада тяжкого суму
Себе на душу подвязали?
Осилив взрослость – онемел,
Нигде за честность не сгодился,
Ты постепенно обнаглел,
Бронею лжи отгородился.
Начальство стало уважать,
Ты стал для множества примером.
Помалу начал воровать,
И нагло врать, внушая веру.
Для всех (наверное, у всех?)
Мы никому не доверяем.
И веры вид (у нас не грех)
В себе, бывает, проверяем.
Мы все безжалостны, грубы,
К тому ж предельно своенравны.
Частенько видятся столпы –
Важны, безграмотны, бездарны.
Одно желание в цене,
Оно у нас – путь на высоты,
Быть на финансовом коне.
Конечно, лучше без работы.
Вот и закисло воровство,
Что без приглядки, то исчезло.
Что под надзором, (колдовство!)
Само в карманы зрячих влезло.
Я не в тоске о топоре,
Возможно, что его не крали,
Сам бросил где-то во дворе,
Чтоб руки сущность поискали.